Итак, с северной стороны уже смонтирована каскадная стенка, реактор сверху перекрыт трубами, машзал закрыли щитами и отделили от 3-го энергоблока разделительной стенкой. Практически вся видимая с земли часть «Укрытия» была построена, а с южной стороны здания реакторного отделения все еще зиял огромный проем в стене над бывшей деаэраторной этажеркой. Монтаж конструкций «Укрытия» выполняли с помощью крана «Демаг», но он стоял на северной стороне здания, поэтому все конструкции на южную сторону, на деаэраторную этажерку он мог подавать только поверх всего здания, не видя. Поэтому очень сложно проходил монтаж опорной балки под названием «Мамонт» над полностью разрушенной верхней частью деаэраторной этажерки по ряду В.

Балка «Мамонт» представляла из себя листовую пространственную конструкцию переменного сечения с консолями длиной по 8 м и высотой 4 м, в средней части на длине 64 м высота 5,5 м. Общая длина балки 70 м, масса вместе с траверсой и гаком — 180 т. Она должна была опираться на две опоры высотой чуть менее 10 м. Балка «Мамонт» была собрана и сварена из отдельных узлов в единую конструкцию на площадке укрупнительной сборки № 1. После этого перевезена в монтажную зону на двух многоосных тележках фирмы «Комето» тягачом «Фаун». Перед этим была проведена большая работа по образованию опорных тумб под балку в участках, напоминающих завалы из строительных обломков разрушенного здания. По первоначальному проекту предполагалось поднять краном на завал две объемные металлические коробки с сетчатым днищем и в них подавать бетон. Но ведь сначала надо сделать горизонтальные площадки, на которые эти короба поставить. Но каким образом? Человек туда пройти не мог из-за высокого радиационного фона.

Итак, начали делать опоры под «Мамонт». И об этих столь значительных работах я вновь прошу рассказать Л. Л. Бочарова. «Вся станция стоит на плите, которая находится на минусовой отметке, — начал объяснять мне суть проблемы Лев Леонидович. — На ней же стоит и деаэраторная этажерка, где было хаотическое нагромождение разрушенных полностью или частично строительных конструкций, оборудования, деформированных воздуховодов, трубопроводов, строительного мусора. И было не очень-то ясно, как закрыть этот развал. Председатель Правительственной комиссии Б. Е. Щербина, заслушав доклад о срыве сроков и больших сложностях при выполнении этих работ, решил лично убедиться. Приехав на станцию и из наблюдательного пункта на отметке +61,0 увидев разрушения так близко, был просто поражен нашему оптимизму. Как в таком кошмаре, где глаз не цеплялся ни за одну конструкцию, которую можно было бы мало-мальски использовать, мы пытаемся и надеемся выполнить надежные опорные конструкции, несущие несколько сотен тонн.

Чтобы не было просадок, стали бетонировать деаэраторную этажерку в осях, где опоры 41 и 51. Представляешь, сколько бетона потребовалось, чтобы эту опору поднять снизу доверху! С севера завал закрывает каскадная стена, а здесь, с южной стороны, получился монолитный кусок здания. Почему забетонировали всю деаэраторную этажерку? Мы же не знаем, в каком состоянии конструкции, а фон там был сумасшедший, чтобы проверить. Это для уверенности в опоре. А что там внизу? А если поставишь, и у тебя провалится? И на завал деаэраторной этажерки сверху по бетонопроводу решили подать бетонную смесь, чтобы его просто залить и таким образом выровнять. Все это на высоте 50 метров.

– Итак, для установки балки «Мамонт» надо создать две опоры?

– Первая опора по проекту должна стоять рядом с 3-м блоком. Мы подали туда металлическую мачту, на которой установили бетонопровод. Он шел, начиная с нулевой отметки, из транспортного коридора по всему третьему блоку и поднимался по лестничной клетке. Протяженность трассы более 400 м. В стене пробили отверстие, и бетон день и ночь подавался на завал. Подали уже 2000 кубов, а воронка в основании опоры все не закрывалась. Мы недоумевали: куда же девается бетон? Потом нашли причину: бетон под мусором уходил вниз и распространялся по нижним помещениям здания реакторного отделения до самой нижней отметки — вплоть до кабельных каналов энергоблока.

И все-таки, чтобы остановить протечку бетона, нам пришлось выскакивать на поверхность завала и вручную разными обломками конструкций забросать это отверстие. В месте, куда выбегали люди, было около 40 р/ч. Мы подняли опору, держали ее и стали в нее подавать бетон. И у нас получилась такая рюмочка, но эстетически нам показалось не очень красиво, и мы ее обсыпали щебенкой. Получилась своего рода тумба — первая опора под будущего «Мамонта» по оси 41. Труды специалистов 4-го района (А. М. Кондратьев) дали свои результаты — основание стабилизировалось.

Теперь предстояло установить вторую опору на оси 51. Мы должны были выровнять площадку щебенкой, на нее поставить «песочницу» (металлическую опалубку), залить ее бетоном, превратив в бетонную плиту, поставить опору в виде «табуретки» из мощного металла и на нее уже установить балку. Вот и все. Кажется, что проще. Но не тут-то было! На месте установки опоры, как и по всей поверхности деаэраторной этажерки, торчали колонны, ригеля и лежал всякий мусор. Видя эту разнородную, хаотичную и ничем не объединенную массу строительного мусора вперемежку с кусками ж/б плит, ригелей, из-за чего образовывались пустые полости, встал вопрос, как и чем заполнить все эти пустоты, чтобы объединить их в одно прочное надежное основание от непредсказуемых, неподдающихся расчетам осадков? Сначала с помощью 30-метровой трубы, наполненной бетоном, придавили весь мусор. Этот смятый металл стал основой для площадки, на которую и поставили «песочницу», дно которой было выполнено из сетки. Стали подавать в нее бетон, а бетон уходил и уходил неизвестно куда. Сюда выйти посмотреть мы не могли, так как фон был более 70 р/ч. За всем происходящим наблюдали из окна на отметке +67,0 м по телекамерам и с вертолета. Оказалось, что сетка в основании «песочницы» сразу порвалась, и этот бетон стал уходить внутрь здания.

Пришлось организовать полет на «Батискафе». Полетели втроем: вместе со мной А. А. Бицкий — заместитель главного инженера проекта из ВНИПИЭТа и дозиметрист. И тогда мы увидели, что лестница, которая примыкала к деаэраторной этажерке, после взрыва отошла от нее, а между двумя зданиями, насосной и деаэраторной этажеркой, образовалась щель, в которую и уходил бетон. Поэтому сколько его ни подавай, пока эту щель не закроешь, ничего не получится. Мы сделали веер из швеллеров и, опустив сюда, закрыли целый проем. Затем уложили мешки со свежим бетоном и засыпали все щебенкой до консолей. Казалось, что площадку выровняли. Но можно ли на нее ставить опору, не провалится ли она, не накренится? И как сделать бетонное основание? Вот для этого надо было все-таки туда сходить. Другого выхода не находили. Отправились вчетвером. Вместе с дозиметристом пошли специалисты из ИАЭ им. Курчатова: заведующий лабораторией, доктора наук Ю. В. Коба и И. Н. Камбалов с видеокамерой и я, чтобы все заснять, а потом уже в спокойной обстановке посмотреть и обсудить.

Камера была довольно большая и тяжелая, а мы с Юрой еще к ней питание несли. В подвале 4-го блока у курчатовцев была лаборатория. Мы через них вышли на лестничную клетку, на 68-й оси поднялись на +24 отметку, где было в полрентгена, и побежали по коридору в абсолютной темноте, иногда освещая путь фонариком. Побежали, так как фон стал увеличиваться до 20 рентген. Когда дошли до середины коридора, появились наплывы бетона, которые уходили у нас неизвестно куда с развала деаэраторной этажерки, и стал приближаться потолок. Сзади меня бежал дозиметрист, он даже ударился о вентиляционную трубу — вот куда подошел бетон! Он уронил очки и стал судорожно нащупывать их в полумраке на бетонном полу. Когда добежали до конца коридора, то от дверного проема осталось только 40 см, и там все непонятно. Видно, что бетон туда ушел, но что там? Пропасть, не пропасть, неизвестно. Коба, по-видимому, уже лазил раньше. Когда добежали до этого проема, он в темноте с фонариком в этот проем нырнул, у него только ноги торчат. Я за ним. Забрезжил свет фонарика через дырку в стене, и все понятно стало. Мы на животе неизвестно куда ползем друг за другом, за ноги держимся, какая там радиация? Выползли мы на лестничную площадку на +24 отметке, дальше посмотрели, а там был то ли рентген, то ли 5 рентген. Можно отдохнуть. Немного передохнули и поднялись на отметку, где должна быть 51-я опора, для того чтобы посмотреть: тот бетон, который шел, объединил весь этот строительный мусор или не объединил?

Так как дальше за стеной была радиация 400 р/ч, Камбалов выставил камеру за угол и всю эту кучу, весь завал снял, и потом мы убежали. Еще по дороге к завалу я там нашел одно помещение с фоном в полрентгена, где можно отдохнуть. Тот, кто не участвовал в этой съемке, там и отдыхали, а я помогал Камбалову. Мы спустились вниз, как и пришли, и там спокойно кадр за кадром все посмотрели. Оказалось, что на месте завала металлоконструкции, венткороба из жести, все беспорядочно лежит и бетоном ничего не объединено, то есть если нагрузку дать, то все это обязательно сядет. И мы тогда приняли решение: увеличить эту площадь, больше насыпать щебенки, на нее положить «песочницу», забетонировать ее под основание для опоры и поставить на нее опору, которая выполнена в виде «табуретки». Для начала, чтобы эта щебенка просыпалась между этими металлоконструкциями, попробовали поработать вибратором, который сваи забивает, хотели в порядок привести эту кучу, но ничего не добились, только В. А. Легасова напугали. В это время он там пробегал, а мы краном подняли 40-тонный оголовник, к которому приварили швеллера, и он начал работать. Это такой шум! Валерий Алексеевич подумал, что здание рушится. Мы же не знали, что он там, а он не знал, что нужно предупредить, что вышел в очередную разведку. Встал за какую-то колонну, подождал немного и бегом оттуда, но мы уже прекратили.

И вот, когда все просмотрели, сначала закрыли отверстия, куда мог уходить щебень. Ограничили площадку с одной стороны с помощью мешков с бетоном и стали поднимать площадку, подсыпая щебенку. Подняли, наверное, на метр. После этого поставили сверху «песочницу». Поставили, но она никак ровно не становилась. Криво все время. Бетон подавали, но он все равно уходил через сетку. Оторвать ее не получалось. Тогда приняли решение вновь засыпать щебенкой, а сверху поставить новую «песочницу». Кстати, размер ее не так уж и мал — 10 × 10 метров. А чтобы теперь ее залить бетоном, мы подали его не через бетоновод, а саморазгружающимися бадьями. Для того чтобы быть там и что-то подправлять, мы поставили рядом «Батискаф», в котором дежурила бригада из 10 человек, в основном «партизаны». Они выходили сначала разравнивать площадку, а потом и выравнивать «песочницу». Предварительно я отобрал 10 человек, которые были поводырями, чтобы водить бригады по нашему пути. Все им показал: места отдыха, где бежать, где спокойно идти, то есть как добраться до «Батискафа». Кстати, наш путь потом электрики осветили, и им не приходилось ползти в кромешной темноте. «Песочницу» выставили, забетонировали ее до нужной отметки. Геодезист все проверил, и 28 октября я докладывал Б. Е. Щербине, что площадка под металлическую опору готова. Щербина был даже удивлен, так как не верил, что в этом хаосе и при таких рентгенах можно что-то сделать. Но я же ему дал слово на Правительственной комиссии, что 2 ноября это будет выполнено, и выполнил. Вот почему и бегал туда, чтобы посмотреть. Надо же слово свое держать.

– А вы провели испытания, когда бетоном залили «песочницу»?

– А как же! Мы сначала сделали опорную плиту, которая получилась из залитой бетоном «песочницы». Чтобы она набрала прочность, мы подождали 8 часов, а так надо 24 часа. Потом тут же, не дожидаясь, мы сразу проложили по бетону асботкань, а на асботкань проложили листовой металл. Асботкань армировала верхний слой бетона, дала ровную поверхность и в то же время не давала утонуть листовому металлу. Металл положили внахлест. Клали вручную. Рабочие сидели в «Батискафе» и по очереди выскакивали, чтобы проводить необходимые операции. Как только они выбирали допустимую дозу, уходили, и на смену приходила другая бригада. У нас получилась ровная металлическая поверхность, на которую устанавливали контейнеры со свинцом для испытаний. При этом каждый контейнер размером метр на метр весил 20 тонн.

– Испытания в зоне с высоким радиоактивным фоном, как вам удалось их провести?

– Об испытаниях надо рассказать отдельно. К моменту окончания работ по созданию опор под балку «Мамонт» сложилась тупиковая ситуация. Металлоконструкции, которые можно монтировать — большие и малые «клюшки», были подготовлены, покрашены. В зону действия «Демага» с западной стороны свезены все контрфорсные блоки по 90 т и высотой 45 м каждая, которые величественно, как исполины, стояли и ждали своей очереди монтажа. Вывезена балка «Мамонт» и балка «Осьминог». Монтажный район начал отправлять домой высококвалифицированных монтажников. Все подготовлено по утвержденной программе для испытания опор. Еще в октябре ВНИПИЭТ подготовил условия и программу испытаний опор 41 и 51, которую утвердил А. Н. Усанов, председателем комиссии назначили меня.

Однако руководители разного ранга всячески уговаривали проектировщиков и заказчика не проводить испытаний опор, считая, что напрасно теряем столько времени. Однако принять на себя ответственность, в том числе уголовную, за отрицательный результат должны и могут только главный инженер УС-605, главный конструктор и главный инженер проекта института. Вот почему я, зная состояние под опорой, поддерживал противоположную сторону, чтобы после завершения работ не ходить с затаенной мыслью о возможных аварийных осадках и развале южного покрытия как карточного домика. Поэтому испытания не отменили и к ним активно готовились.

В период подготовки к испытаниям группой Оргстройпроекта — В. И. Ворониным и Я. Б. Воробейчиком были разработаны оригинальные решения, позволившие произвести испытания без участия людей и выхода их на опоры в момент загрузки и разгрузки. Вначале кто-то предложил загрузить опоры ж/б изделиями, а когда прикинули высоту изделий на одну опору, то получился столб высотой с пятиэтажный дом. Этот вариант сразу отпал. Были разработаны небольшие по размерам металлические контейнеры, заполняемые свинцовыми чушками и свинцовой дробью весом не менее 20 т, с высокой вертикальной петлей, позволяющей проводить строповку и расстроповку без участия человека. Кран гаком цепляет за петлю и поднимает контейнер. Причем это надо было запроектировать так, чтобы их установить в два яруса и чтобы не мешали петли.

Условиями программы требовалось загрузить каждую опору грузом под 400 тонн. При первой прикидке выходило, что на созданную опору 41 контейнеры с суммарным весом 380 тонн устанавливались более трех ярусов. Поэтому пришлось запроектировать и изготовить специальную опорную раму — оголовник 12 × 12 м с ограждениями для фиксации контейнеров первого яруса и возможности загрузки их в два яруса. На площадке сборки первого крана «Демаг» пришлось создать прорабство по заполнению контейнеров, взвешивание их и проверку на прочность сварки конструкции самих контейнеров. При подъеме первых контейнеров, заполненных свинцовыми «чушками» и дробью, разошлось днище, и весь груз обрушился на площадку. Пришлось укреплять днище всех контейнеров. Каждый контейнер нумеровали, взвешивали динамометром на 80-тонном «Либхере», записывали вес крупно белой краской по бокам.

Для перевозки подготовленного груза к месту испытания под кран «Демаг» был выделен прицеп, на котором в обычное время перевозят экскаваторы или танки. Смотришь на этот громадный прицеп, а на нем стоят-то всего два маленьких контейнера 1,3 × 1,5 м, а тягач еле тянет его. Все здесь поражало необыкновенностью решений и проблемами каждого шага движения вперед. А ведь если описать, как заместитель начальника УС-605 О. М. Сафьянов добывал дробь, то это целая отдельная история. Ведь надо было найти её, организовать погрузку, подобрать транспорт для перевозки тяжелого груза в самые кратчайшие сроки, за день-два. И ведь все это исполнилось — дробь нашли на стройплощадке 5–6-го блоков ЧАЭС и вовремя доставили по назначению.

Не теряя времени, 4-й район (руководитель — П. Н. Сафронов), проводя подготовительные работы к испытаниям, завершил работы по подбетонке опоры 41, которые заключались в срубке лишнего бетона с выходом на 10 минут людей. Проводил обсыпку основания опоры щебнем с последующей проливкой бетонной смесью. Опора 41 со стороны была похожа на фужер с тонкой ножкой. Это получилось из-за того, что, держа краном металлическую опалубку — форму между омоноличенными разрушенными конструкциями перекрытия и опалубкой, образовалось непредусмотренное расстояние, превратившееся в ж/б столб-ножку. Конструктора произвели расчет, и все выдерживало, даже с запасом, но визуально выглядело не очень красиво. Вот и пришлось обсыпать основание опоры щебнем для еще большей надежности. Смонтировали опорную раму 12 × 12 м, которая надевалась на предварительно выровненную поверхность опоры 41, подвезли в зону крана машзала 4-го блока загруженные контейнеры и ждали завершения работ по созданию основания под металлическую опору 51.

В это же время активно проводили подавление радиационного фона в завале ЦЗ у «Елены», попадавшего в дальнейшем под «большие клюшки», и в завале деаэраторной этажерки до оси Б. Вначале применили щиты — листовой свинец в обрамлении из стального уголка. Затем попробовали гирлянды из листов свинца, скрепленных канатом по типу воздушного змея. И это дало сразу результат. Свинец ложился по профилю разрушенных конструкций и в последующем под воздействием собственного веса и температуры принимал форму завала. Когда же был уложен последний бетон в «песочницу» 51-й опоры, испытание 41-й опоры прошло по сценарию, предусмотренному ППР, а вес зафиксирован комиссией. Испытания прошли удачно. На все это ушло 24 часа. После испытания и снятия пригруза на опору по оси 41 установили металлический опорный оголовник, геодезисты Зайцев и Данилов зафиксировали отметку опоры балки «Мамонт», привязали к осям здания и разметили центр опоры, чтобы подогнать опорную металлическую конструкцию («табуретку») по оси 51, и все контейнеры общим весом 420 тонн поехали под кран для испытания основания 51-й опоры.

На 51-й опоре все было значительно сложнее. Геодезистам Зайцеву и Данилову пришлось неоднократно выходить для уточнения отметок на место опоры 51, а затем передохнуть и держать инструмент в «Батискафе», стоящем на бугре щебенки ближе к оси Б машзала. В то время на опоре было от 80 до 150 рентген, а в «Батискафе» не превышало 20 мР/ч. Во-вторых, площадь для установки пригруза была на 44 м2 меньше, а уверенности у нас у всех о надежности еще меньше, поэтому проектировщики не пошли на снижение испытательной нагрузки, как на 41-й опоре, да еще добавили 20 т к ранее обговоренному весу. Ювелирную точность проявили во время испытаний специалисты Монтажного района. Контейнеры пришлось подавать «Демагом» с западной стороны (контрфорсной стены), проносить их над трубами перекрытия ЦЗ на высоте более 50 м и устанавливать с невидимой стороны за зданием. Оператор Фарид руководил краном из «Бункера» с помощью телекамер, одного монтажника-аса на наблюдательном пункте на отметке +67,0 3-го блока и монтажников, находящихся в «Батискафе» рядом с опорой. Когда контейнеры проплывали над уже смонтированными металлоконструкциями «Укрытия», все мы ждали с нетерпением его приближения к месту опоры, так как свежи были в памяти воспоминания о летящих слитках свинца и дроби из развалившегося контейнера на полигоне спецпрорабства.

С контейнерами все обошлось нормально, они встали в два яруса, на них уложили между вертикально торчащими петлями -«серьгами» две ж/б трубы, заполненные бетоном, общей длиной 47 п. м. Когда их подводили к месту монтажа, то одним концом зацепили за край разрушенного перекрытия из ж/б плит, и они посыпались вниз, падая рядом с опорой и стоящим «Батискафом» с монтажниками. Момент был не из приятных. Также была опасность срыва труб с контейнеров, возможность опрокидывания «Батискафа» весом более 23 тонн в замурованный машзал 4-го блока, а дальше трудно предсказать результаты трагедии. Пришлось рисковать с согласия исполнителей. Последней точкой была установка последнего контейнера на трубы, который при первом касании их свободно проходил между ними, и все мы с затаенным дыханием ждали, что же сделает оператор Фарид. И он развернул его как бы по диагонали и поставил на трубы на две точки, сбросил груз до «0», не убирая гака из петли контейнера, задержал на некоторое время, пока проектировщики и заказчик не дали мне «добро» на разгрузку опоры. Когда произошла заминка, я успел согласовать с главным конструктором ВНИПИЭТа Е. П. Цуриковым уменьшение нагрузки на 20 т, так как мы находились во время проведения испытаний вместе на наблюдательном пункте отметки +67,0 3-го блока ЧАЭС, и Евгений Петрович видел все, казалось, непреодолимые сложности. Испытания прошли удачно, все зафиксировали и сразу поставили «табуретку», которую несколько раз до этого укорачивали, пока наш холм, на который поставили «песочницу», поднимался. Засекли все эти оси, размалевали красками, геодезист сделал отметки. Все проверили, а «табуретка», между прочим, 87 тонн весит. Когда ее устанавливали, то монтажники находились рядом в «Батискафе». Нам казалось, что они находятся далеко, я смотрел из наблюдательного пункт а с +67,0 отметки. Как будто расстояние приличное от места, где они стоят, до того, где эта тумба ставится. А они кричат: «Лев Леонидович, вы нас сейчас собьете». Она, оказывается, качается — в одну сторону на полтора метра, в другую сторону на полтора метра, а у меня там не видно. Представляешь, если бы их задело, они же могли улететь в машзал. Обошлось. Я говорю: «Уйдите». Но они не ушли, конечно. Поставили, все выверили как положено. Смонтировали.

Да, вот еще. В том месте, где мы переходили с лестничной клетки на деаэраторную этажерку, в месте, где здания разошлись, я дверь проложил, но она была с ручкой. Оторвать ее не удалось, и я ее всем показал, а главному инженеру 4-го района не показал, так как он приехал чуть позже и его сразу в бой. И вот я ему рассказываю, как там пройти, где ползти. Рассказал про дверь: «Только учти, у двери с одной стороны ручка. Запомни, что эта ручка то ли с правой, то ли с левой стороны. Когда будешь бежать, не споткнись. Он, когда бежал обратно, все-таки споткнулся об нее, упал в щель, где вентиляционные короба, и пролетел метра три. Его вытащили. Кто вытаскивал, получил 7 рентген, а он два рентгена. Даже ни царапины. Все-таки он молодец. На следующий день, когда он снова туда ходил, то, когда вернулся, глаза сияли — страх преодолел. Победа над собой — это самая большая победа, тем более над страхом».

О трудностях при изготовлении опор под балку «Мамонт» рассказал Алексей Андреевич Бицкий: «Балка «Мамонт» — металлическая конструкция — по проекту должна была опираться на опоры из монолитного железобетона, возводимые на разрушенных конструкциях деаэраторной этажерки. Все попытки устройства основания под опоры оканчивались неудачей, так как подаваемый бетононасосами бетон по пустотам в завале из разрушенных конструкций неконтролируемо расходился по помещениям блока. Шло время, а создать основание под опоры не удавалось. В этих условиях неопределенности дошло даже до того, что председатель Правительственной комиссии заместитель председателя Совмина СССР Б. Е. Щербина дал задание проработать вариант перекрытия блока без промежуточной опоры — балки «Мамонт». Однако были приняты нестандартные решения, позволившую снять эту проблему. На опоре по оси 41 по предложению сотрудников Оргстройпроекта как ловитель для бетона была использована мелкоячеистая синтетическая сеть, уложенная краном на разрушенные конструкции. После этого, установив опалубку, удалось забетонировать конструкцию опоры по оси 41.

С опорой по оси 51 было сложнее. По предложению начальника строительного главка К. Н. Москвина все пути распространения бетона были перекрыты мешками с бетоном, подаваемыми к месту укладки гирляндами. Примыкающий к опоре дверной проем был закрыт металлическим листом. Даже после удержания подаваемого бетона создать ровное основание под опору не удавалось. Бетон растекался по поверхности, находя себе другие пути. Отсыпка щебня приводила к образованию холма. Напряжение на стройке достигло предела. Каждый пытался найти решение. Б. Е. Щербина, К. Н. Москвин, В. А. Курносов и начальник УС-605 И. А. Дудоров не отходили от мониторов на командном пункте.

Тогда мы вместе с главным инженером стройки Л. Л. Бочаровым на «Батискафе» совершили подлет к опоре для визуального осмотра места устройства опоры. При подлете из-за не очень хорошей видимости через желтоватые защитные стекла и не очень четкого управления рацией мы попали под подаваемый бетоноводом бетон. В результате смотровые окна были заляпаны бетоном, и видимость исчезла. Пришлось открывать дверь, и осмотр опоры был осуществлен путем «выхода в космос». В то время гамма-фон на опоре достигал 250-300 р/ч. В дальнейшем только так и осуществлялся осмотр интересующих мест объекта. Данные, полученные в результате полета на «Батискафе» и последующего обхода оснований опоры (о котором рассказал Л. Л. Бочаров. — Авт.), позволили разработать программу ее устройства, по которой отсыпанный щебень был разровнен вручную, по нему установлен плоский металлический ящик, заполненный в дальнейшем жидким бетоном. Четкая организация сменности и расчет времени пребывания рабочих в этом опасном месте позволили провести эти работы с минимальными дозовыми затратами.

По ходу работ сотрудником ВНИПИЭТа С. М. Меркурьевым было произведено перепроектирование самой опоры с монолита на металл, конструкция которой была быстро изготовлена и смонтирована. Этим был завершен этап устройства опор под балку «Мамонт». Отдельные специалисты не были уверены в надежности опор и возможности установки на них балки «Мамонт». Для ответа на этот вопрос мы разработали программу испытаний конструкций опор пробной статической нагрузкой, которую утвердил А. Н. Усанов. Руководил проведением испытаний Е. П. Цуриков. Опоры загружались ящиками с металлическими «чушками» от противовеса (суперлифта) крана «Демаг». Загрузка опор заняла половину дня. После геодезического наблюдения в течение последующих суток за возможными осадками опор было принято решение о снятии нагрузки. И только после этого стало возможным проведение 10-часовой уникальной операции по подъему, наведению и установки балки «Мамонт» на опоры.

Наведением крана «Демаг» при монтаже конструкций и подачей материалов кроме руководителей с командного пункта занимались и корректировщики, наблюдавшие за монтажом с 3-го энергоблока через освинцованные окна, устроенные в стене блока В по осям 40 и 41, и ведущие связь с крановщиком и командным пунктом по рации».

Монтаж балки «Мамонт» выполнялся краном «Демаг-21» со стоянки у оси 51. Наведение в проектное положение осуществлялось с помощью оттяжек. Контроль за правильностью проектного положения производился с помощью телевизионных камер и визуально с постов наблюдения. Хотя для автоматической расстроповки балки были предусмотрены те же принципиальные решения, что и раньше, но по неизвестным причинам расстроповка была выполнена с определенными трудностями. Балка была установлена в проектное положение 2 ноября 1986 года.

«Все остальные подъемы проходили уже значительно легче, — вспоминал о монтаже «Мамонта» Л. Л. Кривошеин, — так как при подъеме «Самолета» все было отработано, и уже многому научились.

– Балку «Мамонт ставили этим же «Демагом»?

– Этим же, с этой же западной стороны, где фон был порядка 20 рентген. С южной стороны стоял другой «Демаг», но он занимался кровлей машзала, там кровлю заменяли на профнастил, а «Демаг-16» у нас был резервный. Иногда мы его использовали в районе ВСРО. С его помощью разделительную стенку делали, там фон был колоссальный. Он распространялся на весь машзал. Этими работами занимался В. Я. Мигунов.

После подготовки основания крана и проверки хода суперлифта при установке крана в проектное положение была сделана попытка отрыва балки «Мамонт» от земли. Первые три попытки не дали желаемого результата, так как катки суперлифта отрывались от основания на 500-700 мм, то есть больше допустимых 150-200 мм, но эти попытки дали возможность юзом подтянуть балку ближе к крану, что позволило метров на 10 уменьшить вылет стрелы. Проверив еще раз строповку, балка была поднята над ЦЗ, развернута с помощью двух лебедок и оттяжек в положение вдоль цифровой оси и подведена к оси В, где еще раз была развернута вдоль оси В. После проверки положения балки в пространстве начался спуск ее при помощи гака и стрелы на опоры по оси 41 и 51 в проектное положение.

Надо сказать, что труднее всего приходилось ремонтникам кранов. В процессе работы кранов приходилось то колеса менять, то агрегаты, то трак лопнет, то еще что-то. Весь этот ремонт нельзя же осуществить за две минуты. Это иногда и на часы затягивалось. Представляете, какое нужно количество людей, чтобы все сделать в условиях радиационных полей? Огромное спасибо «партизанам», потому что если бы не они, то вообще это было бы невозможно сделать. И людей не хватило бы, и сил. А они за досрочный дембель готовы были пойти на все. Потом они не профессионалы, они не знали, что такое радиация, чем это им грозит. Но мы все же старались максимально оградить их от этих высоких доз. Когда я добровольцев набирал для каких-то ремонтных работ, то им показывал карту радиационных полей в зоне работ: «Вот кран стоит, вот здесь столько рентген, здесь столько. Агрегат, который надо снять, вот здесь. Если снять агрегат, то здесь 35 рентген, но вот здесь 7 рентген за краном. Поэтому вы идете втроем, делаете по очереди, один открутил, второй снял, третий вынес». Таким способом мы определяли время их нахождения в зоне высокого излучения и пребывания в том или ином месте. При этом не забывали им повторять: «Если тебе нечего делать, то не стой, рот не разевай, а иди в укрытие или в безопасное место». Это было не просто, рентгены же кругом.

– Сколько получали рентген в чрезвычайных ситуациях?

– Не больше, чем зараз 15-20 рентген. Были такие случаи. А иначе невозможно было, не хватило бы людей. Я и так все время выскакивал, все время смотрел, чтобы не переработали в зоне повышенной радиации больше положенного времени. Это была такая героическая работа, но тогда мы это за героизм не считали. Просто работа в опасных для жизни условиях. У всех было огромное желание сделать все как можно быстрее.

Бытует мнение, что ликвидаторы работали в специальных защитных костюмах, что на основных опасных участках работы выполняли роботы, что ситуация была под строгим контролем дозиметристов и медицинских работников. Да, мы знали, правда далеко не каждый из работающих в радиоактивной зоне, где сколько «светит». Где не только человеку, но даже механизмам нельзя было работать, так как после пребывания в сверхнасыщенной радиоактивной зоне они подлежали захоронению в связи с отсутствием технических возможностей по их обработке.

Писали о каких-то защитных средствах для людей, о которых мы не имели представления, потому что кроме обычной х/б робы и «лепестка» другой спецодежды, защищающей от радиации, у нас не было. Правда состоит в том, например, что «партизаны» сбрасывали с крыш атомной станции куски графита и другие радиоактивные продукты разрушения обыкновенными совковыми лопатами, будучи в резиновых перчатках и защитных фартуках. Что же касается роботов, то с полной ответственностью могу сказать, что их доставка в зону работы и наладка были сопряжены с массой трудностей и прибавляли нам дополнительное количество рентген ввиду низкой эффективности механизмов и частого выхода их из строя. Там, где невозможно было использовать технические средства, а таких работ было большинство, люди трудились в непосредственной смертельно опасной близости от разрушенного 4-го энергоблока. Они монтировали различные грузоподъемные механизмы, сваривали металлоконструкции, устанавливали их на проектные отметки, производили ремонт уникальных устройств, с помощью которых «Укрытие» и возводилось».

Эти воспоминания Л. Л. Кривошеина еще раз подтверждают, какая это была героическая, самоотверженная работа, без проведения которой строительство «Укрытия» было бы практически невозможно. 186 дней провел на ЧАЭС Леонид Леонидович Кривошеин, участвуя в работах по ликвидации последствий аварии, из которых только в 1986 году 106 дней. Ему как заместителю главного инженера треста «Спецмонтажмеханизация» была поручена ответственная задача — обеспечение бесперебойной работы кранов «Демаг» в течение всего периода строительства «Укрытия», и Леонид Леонидович не мог оставить эту работу до самого окончания строительства, несмотря на полученную высокую дозу радиации.

Леонид Леонидович Кривошеин родился 31 января 1942 года в Москве. В 1969 году окончил МВТУ им. Баумана, в 1979 году — Всесоюзный заочный юридический институт. После окончания учебы работал на инженерно-технических должностях в народном хозяйстве, был директором специального технического бюро Стройдормаша, заместителем директора научно-исследовательского института. С 1986 года — заместитель главного инженера треста «СММ» в системе Минсредмаша, а с 1987 года — главный инженер Всесоюзной ассоциации «Стройдормашсервис», генеральный директор АО «Интерпромсервис».

С 1991 года Леонид Леонидович принимал активное участие в Чернобыльском движении, в разные годы он являлся членом правлений различных чернобыльских организаций, занимается социальной и правовой защитой инвалидов-чернобыльцев. С 1994 года инвалид второй группы, связанной с аварией на ЧАЭС. В 2001 году награжден Почетной грамотой Правительства Москвы, имеет правительственные награды, является Почетным членом «Союза «Чернобыль» России».

Вот такие замечательные люди живут в нашей стране, вот на такие подвиги они способны. И не за награды, не за деньги, а из чувства долга и ответственности за порученное дело. Низкий поклон им за это!

К нашему огромному сожалению, 11 сентября 2010 года Леонид Леонидович Кривошеин скоропостижно скончался. Он очень хотел, чтобы была написана книга о монтажниках, о том, как сооружалось «Укрытие», и мы много говорили с ним об этом. Но нам остались его воспоминания, которыми он поделился, вспоминая тяжелые дни работы в Чернобыле. Жаль, что книга увидит свет теперь уже без него. А похоронили Леонида Леонидовача на берегу родного Дона, недалеко от его дачи, где он так любил проводить летние месяцы.

Из воспоминаний В. Г. Веретельника: «Монтаж балки «Мамонт» был одним из сложнейших подъемов, потому что изделие довольно габаритное и требования по грузоподъемности на тех вылетах, на которых нужно было монтировать эту балку, были уже предельны для крана. Монтаж должен был осуществляться только с суперлифтом, и при монтаже балки колеса суперлифта поднимались почти до метра. Так что монтаж «Мамонта» после монтажа балок Б-2 был одним из самых сложных.

Следует еще отметить по этому подъему, да и не только по этому (так получалось постоянно): начинали подготовку к монтажу с утра и входили в самую ночь, в самую темноту. Начали готовиться. Кран перегнали, а у него гусеница проседает. Начали щебенку завозить, подсыпать, укатывать. В конце концов, поставили этот кран в нужное место. Начали строповку блока. Когда балку «Мамонт» ставили, то было уже 10-11 вечера. Когда ее приподняли и выводили (а выводить ее пришлось над всем разрушенным блоком), вот здесь была огромная ответственность! Не дай бог, если бы были ошибки в расчетах и задели бы «Собачий домик» или повредили стрелу при переносе балки над трубами перекрытия. Представьте, что эта конструкция падает на разрушенный блок. Что будет — даже трудно представить. Вот вывели балку. Она зависла, постояла над блоком, и дальше начали ее переводить. Выдержали, осмотрели кран внизу, нет ли просадок, и только потом начали переводить в сторону машинного зала. Сложности были, безусловно, в самой окончательной посадке. Как бы там ни было, а балка ставилась дистанционно. Ее нужно было все-таки выставить и в плане, и по отметке, и самые смелые монтажники, которые там уже прошли, находились в нужных местах, имея в руках специальные приспособления — «вращалки», уже за два часа до того, как балка подойдет к нужному месту. В такой обстановке, естественно, и дозы получили, что хватит на месяц работы. И так было. А по-другому нельзя. Это был один из сложных подъемов, в котором мне пришлось участвовать.

– Она была установлена с первого захода?

– Да, с первого. С утра начали и ночью со всеми остановками закончили. Монтировали почти сутки. На этот монтаж был вызван опытный монтажник, который там и раньше был (в августе-сентябре), Н. К. Страшевский. Вот он и осуществлял командование монтажом. Ему все руководство доверяло — и А. Н. Усанов, и В. И. Рудаков, потому что он себя зарекомендовал еще в прошлые месяцы. И действительно, то, что долго и медленно все делалось, все это неспроста. Остановки — они были недаром. Это и осмотр оснастки, и осмотр крана, и т. д. Чувствовалось, что он в голове не один раз проигрывал этот подъем и хорошо представлял его. Поэтому так все удачно и получилось. Здесь при таких объемах и при таких габаритах только не спеша можно решать такие сложные вопросы.

После монтажа балки «Мамонт» смонтировали балку «Осьминог». Особых сложностей в монтаже балки «Осьминог» не было. Для выравнивания основания под опоры «Осьминога» использовались мешки с бетоном. Аналогичным образом были уложены элементы боковых частей «Укрытия» как с северной, так и с южной сторон».

Опоры для установки балки «Мамонт» выполнялись на деаэраторной этажерке, которая была предварительно забетонирована. Этими работами занималась вторая вахтовая смена, а конкретно 4-й строительный район во главе с А. М. Кондратьевым.

Из воспоминаний заместителя главного инженера УС-605, начальника 4-го района полковника Анатолия Марковича Кондратьева, выполнявшего работы на ЧАЭС с 30 июля по 21 октября 1986 года: «…Г. Д. Лыков поставил нашей второй вахте, продолжавшейся с 29 июля по 31 октября 1986 года, следующие задачи:

1. Бетонирование несущей защитной разделительной стенки между деаэраторной этажеркой и реактором с отм. –4,20 до отм. +35,50, а также устройство с отм. +35,50 до отм. +52,00 в осях 41-42 и 51-52 в районе завала на этажерке двух опор под балку покрытия «Мамонт» пролетом 70 м и весом 172 тонны.
2. Бетонирование разделительной стенки машзала до отметки + 26,00.
3. Сооружение строительных конструкций комплекса приточной вентиляции для реактора с введением воздуховодов в зону разрушенного реактора и электротехнических помещений для управления вентиляцией.
4. Пробивка отверстий в теле реактора для установки контрольно-измерительных приборов и расчистка трасс для прокладки электрокабелей к ним.

Составив и утвердив график работ, досконально разобравшись в обстановке и оценив ситуацию, мы пришли к выводу, что в такой тяжелейшей радиационной обстановке от 5 до 400 р/ч в душных закрытых помещениях деаэраторной этажерки работать в две смены нельзя, так как личный состав будет быстро «сгорать» и требовать замены.

Приняли решение работы проводить круглосуточно в четыре смены, закрепив в каждой смене ответственных работников: В. К. Велицкого, В. Н. Радкевича, Ю. М. Александрова, В. И. Грищенко, которые организовывали работы по сменам и давали отчет о проделанной работе за смену. Для того чтобы иметь относительно безопасное от радиации место для сбора рабочих, выдачи заданий на предстоящую работу и отдыха личного состава, нашли и оборудовали глухое помещение площадью около 80 м2, где имели минеральную воду, столы и скамейки. Выделили людей, которые поддерживали в «Бункере» чистоту и нормальную радиационную обстановку в пределах 0,05-0,1 р/ч (то есть систематически дезактивировали помещение). Все эти меры позволили нам работать более четко, организовать выдачу заданий бригадам (в смену работало 140-160 человек), инструктировать их и организованно, вместе с мастерами и прорабами, разводить по рабочим местам. Именно разводить, так как в лабиринтах этажерки можно было легко заблудиться, да и проходы на некоторые отметки из-за большой радиации были сделаны через верхние этажи вниз.

Работы начали с бетонирования подвальной части деаэраторной этажерки. Заделав отверстия и поставив необходимую опалубку, благодаря малой длине трассы бетоноводов раньше графика забетонировали стену до отметки +0,00. Но чем выше мы поднимались с бетонированием стены деаэраторной этажерки с отм. 0,00 до +35,50, тем больше становился уровень радиации (25–35–50–60–100–200–400 р/ч). Пришлось принимать меры, заделывать «свищи» в разрушенных стенах свинцовыми листами, где-то ограничивать проходы по высоте (почти проходить ползком), делать переносные щиты, облицованные свинцом, чтобы оградить место работы. Трасса трубопроводов увеличилась по длине до 400 м, имела много углов и поворотов, и требовалось ставить по трассе 20-30 человек, чтобы обеспечить бесперебойную подачу бетона.

Но, несмотря на все трудности, 4-й район успешно справился с задачей и к 1 октября закончил бетонирование деаэраторной этажерки до отм. +35,50, закончил бетонирование разделительной стенки машзала до отм. +26,00, уложив около 15 тыс. м3 бетона. Вместе с монтажниками, электромонтажниками район выполнил комплекс приточной вентиляции, обеспечил пробивку отверстий в стенах разрушенного реактора под воздуховоды и контрольно-измерительную аппаратуру.

Самое сложное — осталось выполнить две опоры высотой около 10 м под балку «Мамонт». Мне и главному инженеру Л. Л. Бочарову пришлось подняться на «Батискафе», который транспортировал кран «Демаг», над местом установки опор, так как из-за большой радиации в 200-400 р/ч осмотреть непосредственно сверху место установки было нельзя. Осмотрев место установки опор, мы обнаружили беспорядочное нагромождение конструкций, поломанные балки, колонны, плиты и другие металлоконструкции, которые лежали в хаотическом состоянии, а также разрушенную почти по всей длине стенку реактора примерно до отм. +27,00, откуда и «фонило».

Было принято решение создать площадку для установки металлической опалубки опоры. Для монтажа трубопроводов к месту бетонирования основания под опоры по осям 41-42 были взяты добровольцы из числа «партизан», которым разрешили работать 5 минут в этой зоне и после окончания этой работы отправлять домой. Трасса была смонтирована, начали качать бетон, но он весь сразу «убежал» вниз. Возникла идея — взять капроновую рыбацкую самую толстую сеть, проложить в два слоя (20 см) поролона и сшить маты. Сеть была доставлена самолетом из Мурманска через сутки, а еще через двое суток мы забросали место бетонирования этими матами и вновь приступили к бетонированию малыми порциями с перерывами до 3-5 часов для схватывания бетона.

Наш эксперимент удался, и мы получили неровную, но удобоваримую поверхность для установки металлической опалубки. Металлическая опалубка была смонтирована краном «Демаг» и удерживалась им в течение трех суток, так как закрепить ее было невозможно. Нам вновь пришлось применить маты, чтобы заткнуть щели, образовавшиеся между ровной площадкой и опалубкой. Забетонировав опору на 1/3 высоты, мы убедились, что стоит она устойчиво, и, отцепив от крюка крана, закончили бетонирование опоры, выполнили обсыпку снаружи опоры щебнем и бетоном примерно на 50-60 см. Все работы по опоре 41-42 закончили к 18 октября 1986 года.

Председатель Правительственной комиссии Г. Г. Ведерников был поражен, что в сложнейших условиях в столь короткий срок была выполнена опора под балку «Мамонт». Району и мне лично была объявлена благодарность. Мне, правда, пришлось повоевать и поспорить с руководством стройки и проектировщиками, чтобы убедить их сделать испытание опоры. Проектировщики чутьем чувствовали, что опора выдержит нагрузки, и испытывать не хотели, так как время закрытия реактора по графику приближалось, а для испытаний требовалось 6-8 дней. Все же испытание опоры было проведено, и она выдержала нагрузку, в 1,5 раза превышающую расчетную.

Вторую опору под балку «Мамонт» выполнила третья вахта под руководством П. Н. Сафронова. Хочу отметить, что весь коллектив 4-го района — две вахты на ЧАЭС — трудился организованно, творчески подходил к выполнению поставленных задач, мужественно и добросовестно выполнял нелегкое дело по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, сооружению на века «Саркофага». Не хочу выделять лучших работников, но хочу отметить и низко поклониться всем безымянным воинам- «партизанам», которые выполняли работы в труднейшей радиационной обстановке. Скорблю по тем, кто ушел в мир иной

За самоотверженный и добросовестный труд район получил грамоты Е. П. Славского, Г. Г. Ведерникова, ЦК Компартии Украины, ЦК профсоюза Украины, каждый работник награжден благодарственными грамотами, лучшие награждены орденами и медалями СССР».

Здесь я хочу дополнить воспоминания чернобыльцев некоторыми воспоминаниями Павла Николаевича Сафронова, заслуженного строителя РФ, полковника, который с 19 октября по декабрь 1986 года работал заместителем начальника УС-605. Его довольно подробные воспоминания опубликованы в книге «Чернобыль. События и люди», которую он выпустил совместно с М. И. Орловым в 2002 году. Привожу ту часть воспоминаний, которые дополняют описываемые события в Чернобыле: «…Более месяца героического труда затрачено прежде, чем 30 октября я смог доложить председателю Правительственной комиссии Б. Е. Щербине о 15-минутной готовности фундамента под 51-ю опору. Он не скрыл своей радости от этого известия и все 15 минут провел у экранов мониторов, наблюдая за работой. Весь штаб и все присутствующие члены Правительственной комиссии столпились у мониторов. Чувствовалось приподнятое настроение, а мы были в центре внимания. Б. Е. Щербина выделил правительственные премии, в том числе и руководству четвертого района. За день до этого дозиметристы сумели на бегу замерить радиационные поля в районе опоры, в результате чего возник план выхода непосредственно на место работы из расчета разовой дозы в 6 рентген и 6 минут пребывания там работающих. Доложили об этом Б. Е. Щербине, и он разрешил выход в радиационное поле добровольцам из числа призванных на военные сборы. Всем добровольцам разрешалось сразу после работы демобилизоваться, получив за выход по 200 рублей. Нам только что доставили 60 человек вновь прибывших, все они тотчас изъявили желание отработать эти 6 минут и разъехаться по домам.

Доброе слово хочу сказать о рабочих-военнообязанных. Они были из числа резервистов в возрасте до 50 лет и призывались на 6 месяцев. Резервисты прибывали отовсюду, в основном с Северного Кавказа — чеченцы, ингуши, осетины, аварцы, русские. Солдатами здесь были взрослые люди с житейским опытом, как правило, из сельской местности, которые впервые столкнулись с атомной энергетикой и понятия о которой никакого не имели. Беда ошеломила их. Никто из них ничего не делил, никто не упрекал другого, что тот меньше его сделал. Чернобыльская трагедия, на мой взгляд, стала одним из последних убедительных примеров взаимопомощи народов бывшего Союза. Ошеломила, но не испугала. За все время работы с ними не было ни одного случая отказа выйти на рабочее место. Самоотверженность и профессионализм военнообязанных («партизан»), на мой взгляд, сократили общее время строительства «Саркофага» и работ по подготовке помещений 4-го блока к установке приборов для контроля над поведением реактора минимально на 40-50 процентов. Очень сожалею, что не осталось в памяти их имен и фамилий.

Предстоящая работа была детально продумана и подготовлена заранее. В наше распоряжение был выделен кран «Демаг», которым и были поданы на место укладки опалубка и бетон. Рабочие выходили группами по 6 человек. Первую группу возглавил мастер Игорь Буканов, который, получив свои очередные рентгены, домой не отправился, а продолжал еще некоторое время работать. Вся группа в 60 человек располагалась в укрытии и по моей команде звеньями направлялась к месту работы, до которого бегом добираться нужно было около 10 минут по лестницам и коридорам ЧАЭС. Путь был достаточно сложным, и выводил людей на работу по этому пути мой заместитель А. П. Новичихин, приехавший за два дня до этого.

30 октября фундамент был забетонирован, а этому предшествовали очень неспокойные дни подготовки основания под фундамент. Заниматься фундаментом начала еще в сентябре предыдущая вахта. Опора должна быть построена на развале ж/б конструкций. Место ее расположения изучалось по фотографиям с разных ракурсов, снятых из вертолета. Очень многих деталей было просто невидно. Попытки залить основание бетоном с тем, чтобы выровнять поверхность и снизить радиационный фон, не увенчались успехом, так как бетон утекал вниз, не задерживаясь…

Необходимость оценить обстановку собственными глазами стала очень остро, и мне была предоставлена возможность совместно с несколькими учеными и проектировщиками сделать это из «Батискафа», поднятого краном «Демаг». В течение часа из «Батискафа» мы обследовали разрушенные участки, имея с собой рацию и общаясь как с машинистом крана, так и с руководителем нашего «полета», который следил за «Батискафом» по телевизору и давал при необходимости нам рекомендации. Стало понятным, почему и куда проваливается бетон. Части площадки фундамента просто не существовало — был провал на глубину 12 метров.

«Полет» в «Батискафе» с помощью крана «Демаг» на высоте 100 м был более чем впечатляющим. По нашим законам, подъем людей кранами категорически запрещен, и на это имеются огромные основания, связанные с практикой падения оснастки и гибелью людей. Я хорошо знал это, но чувствовал себя совершенно спокойно. Машинист крана по нашей команде опускал нас в нужное место, где мы осматривались, а ученые, приоткрыв дверь, делали соответствующие приборные измерения. Этим нарушалась герметизация, и, закончив «облет» и сдав дозиметристам кассеты-наполнители, я получил на свой счет очередные бэры, в данном случае для одного раза внушительные — 3,9 бэр. После такого облучения был обязателен отдых и однодневное лечение, но не для руководителей. Физическое ощущение — головная боль, жар в лице, сухость во рту и общая сильная слабость. Такое состояние длилось два-три дня, затем все пришло в норму.

При последующем обсуждении увиденного было решено, что провал необходимо максимально сузить, обеспечив полное опирание фундамента. Начальник 11 ГУ К. Н. Москвин предложил попробовать опустить по стенке провала длинные гирлянды с закрепленными по всей длине, через метр, мешками с бетоном. Длина гирлянд доходила до 30 метров. В тот же день пробные гирлянды были изготовлены, и мы краном «Демаг» начали опускать их в провал. Прошло довольно много времени, прежде чем этот монтаж начал получаться. Некоторые гирлянды скатывались по уклону вниз, но большинство укладывалось, образуя ячеистые объемы. Ячейки в смену мы заполняли бетоном через бетоноводы. Таких гирлянд было смонтировано несколько сот штук.

На каждую смену давались задания как на изготовление гирлянд, так и на их монтаж. Гирлянд к завершающей дате было изготовлено с запасом, который пришлось поместить в разрушенную часть 4-го блока, стараясь закрыть источники радиационного излучения, что дало положительный эффект. А до этого шла напряженная работа по их изготовлению. На каждый час суток было задание по изготовлению гирлянд, их доставке и монтажу. Контролировали эти действия я и Н. Г. Закржевский — главный инженер 4-го района. Непосредственным исполнителем был бетонный завод, контроль за которым осуществлял начальник 5-го района полковник В. И. Мурзин. Первоначально гирлянды поставлялись с мешками, заполненными свежим бетоном, и это имело свою идею, так как мягкие мешки при укладке гирлянды в проем на наклонную поверхность имели большее сцепление с этой поверхностью. В дальнейшем мы применяли гирлянды уже со схватившимся бетоном…

Монтаж гирлянд управлялся оператором и его помощником, который располагался на наблюдательном посту у окна-иллюминатора на отметке +61.00. По радио он корректировал монтаж оператору, и тот, оценив обстановку по картинке на мониторах и по сообщению своего помощника, давал указания машинисту крана «Демаг». В сутки опускали до 60 гирлянд, и за каждые 12 часов я отчитывался перед председателем Правительственной комиссии. Работы были организованы так, что задания все время выполнялись, и замечаний от Б. Е. Щербины я не имел. Забетонировав основание и сделав геодезическую съемку основания, мы перешли к последнему этапу нашей работы — испытанию опор…

Доброе слово следует сказать в адрес службы геодезистов. Они мужественно исполняли свой долг, порой по нескольку раз за смену выходя в высокие радиационные поля, чтобы сделать геодезическую съемку выполненных строительных конструкций. Мне запомнился В. И. Зайцев — скромный, добросовестный и мужественный человек, наш земляк (из Соснового Бора. — Авт.). Это он с напарником производил контрольные замеры на 51-й и 41-й опорах, как при строительстве, так и во время испытаний контрольным грузом. Для этого в радиоактивную зону у оси 51 геодезистов транспортировали в «Батискафе», и они, выходя из него, делали необходимые замеры, затем выжидали в «Батискафе» следующего выхода по мере необходимости и делали вновь замеры. Таким образом мы избегали сильного радиационного поражения наших товарищей.

В дальнейшем, когда я начал руководить производством, обнаружил около себя контролера из КГБ. Он регулярно в течение дня навещал меня и интересовался, как идут относительно поставленной суточной задачи работы. Я знакомил его с состоянием дел на имеющийся час, демонстрировал ход работы по картинкам на мониторах, он записывал и уходил. Это был молодой офицер и, по моему впечатлению, очень неплохой человек. Он корректно и благожелательно уточнял детали и уходил докладывать начальству. Это начальство три раза в неделю тоже приходило. Два полковника (в форме) молча и сурово отстаивали за спиной оператора (руководителя монтажных работ по телевидению) несколько минут и также молча уходили. Я не слышал, чтобы кто-то был привлечен к уголовной ответственности, думаю, что для этого не было причин, так как все работали на пределе своих сил и возможностей. Присутствие офицеров КГБ и их контроль за действиями организаторов производства оказывало психологическое воздействие. Возможно, что так и было задумано правящей машиной, но еще большее психологическое воздействие оказывали оперативные совещания с присутствием председателя Правительственной комиссии. Это было, как правило, два раза в день, и всякий раз я испытывал стрессовые нагрузки, хотя и знал, что мои объективные доклады негативных эмоций вызвать не могли».

С вопросом о возникших трудностях при установки балки «Мамонт» я вновь обратилась к Л. Л. Бочарову. «Монтаж балки «Мамонт», я считаю, все-таки был самым сложным и ответственным, — вспоминал о том периоде Лев Леонидович. — Если бы мы не смогли сделать опоры под эту балку и установить ее в соответствии с проектом, то тогда пришлось бы переделывать весь проект. А у нас уже 7000 тонн металлоконструкций было изготовлено и привезено на площадку для завершения монтажа, и все это лежало в зоне 4-го блока, приготовленное к установке в проектное положение. И что? Все по новой? Ни в коем случае. Поэтому мы все силы отдали, чтобы сделать эти опоры в соответствии с проектом, которым начали заниматься еще с сентября. Но на этом наши трудности не закончились. Чтобы поставить кран «Демаг» в проектное положение, пришлось на стене блока сбивать образовавшиеся наплывы бетона, которые доходили до 50 см. Их сбили, и кран гусеницами вплотную подошел к зданию. Теперь наступил самый ответственный момент — подъем и установка балки «Мамонт» в проектное положение.

Балка «Мамонт» лежала в районе западной стены ближе к каскаду. Сначала беспокоились за основание, потому что балка очень тяжелая. Вылет стрелы максимальный. Была еще одна «заморочка» — прокололи колесо у суперлифта. Достали камеры, сделали. Когда подготовились поднимать балку, а кран стоял в проектном положении, должны были поднять параллельно западной стене, развернуть над всем сооружением в положение, параллельное южной стенке, и поставить на опоры 41 и 51. Для того чтобы в воздухе маневрировать этой балкой, разворачивать ее, концы с двух сторон тросами прикреплены к лебедкам. Одна лебедка с северной стороны, которая тянула на 51-ю ось, и другая, которая с юга, — на 41-ю ось, чтобы развернуть эту балку и поставить ее на опоры.

И перед тем как начать работать, решили попробовать оторвать балку. Когда попытались оторвать, то суперлифт поднялся сначала на 30 см, потом на 50 см, потом на один метр. Стали пригружать, и получилось, что кран не может даже ее оторвать от площадки. Переставлять кран? Нет, это опять канитель — отъезжать, приезжать.

– Почему же кран не мог ее оторвать от площадки?

– Потому что был большой вылет стрелы, и при этом вылете стрелы не хватало грузоподъемности. Кран уже стоял на проектной отметке, стрела была выведена на проектную мощность, а «Мамонт» лежал не точно под краном, а в стороне, и кран должен поднять, установить сначала внизу в нужное положение, но мощности вот именно здесь и не хватало. Но что произошло? Не было счастья, да несчастье помогло. Когда мы пытались балку оторвать, то, в конце концов, произошел небольшой перекос, и один конец балки от площадки оторвали, а другой нет, так как она не лежала горизонтально, а была немного наклонена. Эти попытки дали возможность юзом подтянуть балку ближе к крану, что позволило метров на 10 уменьшить вылет стрелы и ее поднять. Потом, когда мы подняли балку на всю высоту и она висела в воздухе, наблюдатели сказали, что если ее разворачивать в проектное положение над трубным перекрытием, то она цепляется за «Собачий домик» и, возможно, за вытяжную трубу. Нужно опустить, перепасовать лебедки и поднимать по-другому, что и было сделано.

Затем балку подняли, подвели к 51-й опоре, потом развернули не над центральным залом, как хотели, а над деаэраторной этажеркой и машзалом. Развернули перпендикулярно 3-му блоку, то есть подняли в проектное положение. И К. Н. Москвин, который руководил этими работами, мне сказал, чтобы я вышел из «Бункера» в наблюдательный пункт на +67 отметке и оттуда наблюдал за посадкой этой балки. Я пришел вместе с главным конструктором ВНИПИЭТа Е. П. Цуриковым, и мы были там до конца, пока не посадили балку «Мамонт» на опоры. Когда балку стали опускать, этот «Мамонт» весом 180 тонн как таран ударил в стену 3-го блока. Здание задрожало. Еще бы, такая махина! Но все обошлось. Вместе с нами были геодезисты, которые потом вышли, чтобы сделать необходимые отметки на опорах. Затем монтажники выходили наружу из «Батискафа» подправлять установку балки в проектное положение и посадили балку с миллиметровой точностью.

Надо отметить, что геодезисты Зайцев и Данилов проделали исключительно сложную работу. В этих условиях, когда радиационные поля не менее 60 рентген, надо было выставить приборы, а это не одна-две минуты, а минута — это уже один рентген, определить с максимальной точностью места установки балки. И все они проделали с большой точностью, хотя прекрасно знали, какое опасное задание они выполняли.

Поэтому, когда Е. Б. Щербина на Правительственной комиссии говорил, что нужно найти альтернативу, все мы понимали, что это исключено. Он удивлялся нашей уверенности. А ему объясняли, что эта уверенность оттого, что здесь участвовали конструктора, проектировщики, монтажники, строители, и было принято единственно правильное решение, которое можно было осуществить. У нас сомнений ни у кого не было. И тогда он спросил: «Назовите, когда вы сделаете опоры?» Я и сказал, что 2 ноября. И 2 ноября мы ее по ставили в проектное положение.

Вот почему для меня самым ответственным был не «Самолет». «Самолет» все равно сядет. Ну, будет с каким-то смещением. Я всю ночь перед установкой «Самолета» считал балки и сказал, что опоры выдержат. В. А. Курносов с А. Н. Усановым тоже всю ночь считали и пришли к выводу, что можно устанавливать. Так что я не очень переживал, тем более на монтаже присутствовали А. Н. Усанов, В. А. Курносов, В. И. Рудаков, Е. П. Цуриков, В. М. Багрянский. Столько специалистов высочайшей квалификации! А при установке «Мамонта» А. Н. Усанов, В. И. Рудаков лежали с 20 октября в больнице, руководил всеми работами по монтажу К. Н. Москвин. В это же время вместе с нами в этих работах участвовали Б. Н. Железняков, Ю. К. Чашкин, В. С. Сальманов, П. Г. Ким. Вел монтаж Н. К. Страшевский. А в 6-ю поликлинику В. И. Рудакову и А. Н. Усанову по их просьбе я звонил ежедневно и по часу рассказывал о состоянии дел на площадке, потому что они хотели знать все подробнейшим образом. «Ну, молодцы!» — услышал я, когда балка была установлена в проектное положение. Как приятно было слышать от них похвалу. Они же там переживали».

Конечно, молодцы! Молодцы и герои! Иначе их всех и назвать нельзя. Всех, кто участвовал и в монтаже, и в подготовке, и сборке конструкций. Всех!

Козлова Е. А. Схватка с неизвестностью

Просмотров: 7