Самого знаменитого мертвеца занесло не куда-нибудь, а в Хогвартс. Ну… Почти.
Артур Уизли устало отложил в сторону Ежедневный Пророк. Молли выжидательно уставилась на него:
– Ну, что там? – спросила она.
– Опять Семецкий умер.
***
– Давай я попробую, – нетерпеливо бросил Гарри, как вдруг Рон наконец смог настроить приёмник.
– Среди погибших: Джон Смит, Юрий Семецкий…
Юрий Стукалкин — «Звёздный штурмовик Ил-XXII»
Четверо уже погибли, оставался всего один — молодой, но уже лысеющий парень. Он встал в полный рост и с бедра расстреливал напирающих врагов. Из ушей его текла кровь, он был контужен, но продолжал сдерживать напор тварей. — Юрка Семецкий! — воскликнул один из бойцов, но, наткнувшись на суровый взгляд Дронова, осекся и замолчал. Внизу под нами разыгрывалась настоящая трагедия, а мы никак не могли повлиять на развитие событий. Когда боезапас у парня закончился, он отбросил автомат в сторону и выхватил длинный широкий нож. Несколько тварей кинулись вперед. Семецкий перерезал двум из них глотки, но в следующий момент его самого разодрали на куски.
Сергей Слюсаренко — «Константа связи»
В книге «Константа связи» (КС-2) Семецкий впервые выступает как главный герой книги, при этом его имя напрямую не называется. Изображен как эпический сталкер, герой и разгильдяй. Смерть его в этой книге вошла в анналы как самая героическая и романтическая. Кроме того КС-2 является первым и самым тиражным изданием стихов тов.Семецкого (реального).
Василий Щепетнев — «Хроники Навь-Города»
Дежурный по казарме выпучил глаза, выпятил грудь и срывающимся голосом доложил, что вот-де кадет третьего года Сай-Бек имеет честь приветствовать, — далее шло что-то совсем невразумительное. Фомин в который раз подумал, что неплохо бы пригласить молодого честолюбивого драматурга, пусть сочинит новый этикет, продумав его до мелочей, слогом простым и возвышенным одновременно. Но — традиция, но — уважение к первому сочинителю, покойному ныне рыцарю Сем-Ецкому, который умудрился за три недели сочинить тот этикет, что и по сей день со скрипом, но работает. Собственно, рыцарь и пал жертвою этикета, вызвав на дуэль заезжего авантюриста, не сумевшего выговорить формулу приветствия флага Крепости Кор. Заезжий рыцарь, не будь дурак, выбрал оружием смертный пой, в коем был мастером непревзойденным, и на третьем литре, когда соперники уже готовы были к примирению, Сем-Ецкий из куража потребовал по стопочке царской водочки, имея в виду, верно, императорскую, настоянную на роге белого риноцеруса. Первым, как и положено, пил заказчик…
Цитату прислал Денис Манаков.
Олег Силин — Баллада о байкере
Если судить строго, то в книге не убит и даже не упомянут ни один Семецкий, но по граничным условиям… в книге бродит призрак Семецкого. Дальше пара слов об истории написания.
А всё дело в том, что эта книга родилась из пары рассказов о байкерах на конкурсы «Фантрегаты». И в первом — одноимённом — Семецкий пострадал.
Почти перед самыми воротами украинского КПП окно одного из джипов чуть-чуть опустилось и тут же завилял по дороге второй наш грузовик. Бандиты развернулись и помчались в другую сторону. Мы затормозили. Из ворот выбежали пограничники. Такахара и Вася вылезли из своего грузовика и подбежали ко второй машины. Откуда Ингвар бережно вытаскивал окровавленного Юрика.
Пограничники связались с российскими коллегами, но было уже поздно — джипы прошли пост без задержек. Да оно и понятно было — наверняка на той стороне существует «взаимовыгодное» сотрудничество. Хотя не стоит обольщаться, на этой стороне наверняка есть такое же.
Юрик был в сознании, но быстро терял кровь. Вероятно, выстрел сделали из маломощной гауссовки. Водителя сам импульс практически не задел, но осколки от выбитого бокового стекла буквально исполосовали всю левую сторону бедняги. После того, как «скорая» увезла Юрика и прошли все положенные проверки (история с запертыми дверьми повторилась вновь) я подошел к Такахаре.
Увы, дальнейшая судьба байкера шофёра Юрика не известна. И о чём говорит тот факт, что в книге он уже не появляется — предоставляю судить вам самим.
P.s. Ещё в книге встречаются посетители форума Васильева, родом откуда этот проект.
Михаил Успенский — «Остальное — судьба»
Выделять в деле убийства Семецкого какую-то из книг сталкерского проекта — всё равно что выделять отдельного муравья в муравейнике. Тем не менее, Михаил Успенский отличился и отличился минимум дважды.
Во-первых, Г. Л. Олди утверждают, что на весь сталкерский проект это единственная книга, смеющая называться литературой. Хоть я почти не читал «сталкера», но этот отзыв оставить без внимания не мог.
А во-вторых, Успенский умудрился убить Семецкого аж в трёх ипостасях! И не просто убить!
Даже тотализатор в Зоне появился! Всегда можно было помазать — где, когда и при каких обстоятельствах погибнет Семецкий, ибо данная тема была воистину неисчерпаемой. Это называлось «Семецкого страховать», и перешло в фольклор: «Что ты мне тут Семецкого страхуешь!», «Не страхуй Семецкого» и т. п.
— К Монолиту ему надо, — отвечает Большой как-то смущённо. И глаза свои восточные отводит.
И тут я заржал. Потому что к Монолиту ходить — что Семецкого страховать.
Ну где ещё сталкера Семецкого страхуют? Где устраивают тотализатор на его смерть?
А вот дальше начинается «Inseption». В книге снимают фильм.
И вот уже выходят на экраны новые фильмы стиля «зоун муви» — «Рейд будет опасным», «За контейнер артефактов», «Сокровища Агропрома», «Кот и Дрозд спешат на помощь», «Роковой Выброс», «Однажды в Зоне», «Дважды в Зоне», «Дважды в Зоне-2», «Завжды в Зоне»…
Не забыли и литературную классику, экранизировав перебежчика Гоголя. В фильме «Страшная месть Казака» хорошего сталкера Казака с ребёнком плохой сталкер Кацап бросил на верную смерть в логове кровососов, но они мутировали в таких крутых зомбаков, что всей Зоне туго пришлось. За каким бесом Казак потащил в Зону младенца, никто не задумывался. Наверное, детские ясли были на карантине…
Запустили практически бесконечный жестокий телесериал «Гибель Юрка Семенчука» — Сами Знаете про Кого. В каждой серии сильно украинизированного героя играл другой актёр.
Но и это ещё не предел. Семецкому устанавливают, а потом взрывают памятник.
Другой достопримечательностью бара «Хардчо» была статуя Семецкого перед входом — так некогда гипсовый или бронзовый Ильич охранял райкомы и обкомы покойной КПСС. Толстосумы Предзонья дивились расточительности Большого, потому что выписал он московского скульптора, хотя и на месте хватало умельцев — тот же Мастдай. Но статую босс заказал не простую. Уж не из гипса, не из мрамора — а вообще из ничего. Пьедестал был настоящим, гранитным, а вот сама статуя — голографическим изображением.
Смотреть на это диво лучше было вечером, без лишнего света. Легендарный сталкер, как живой, в домашнем халате и в тапочках покоился в совершенно мещанском кресле и держал на коленях кошку. Иногда изображение исчезало, чтобы так же внезапно возникнуть ровно через две с половиной минуты. Таким образом художник хотел подчеркнуть дуалистическую природу Семецкого: вот он есть, а вот его уже нет. А кошка на коленях служила намёком для самых неграмотных, потому что всякому неучу понятно, что это — знаменитая кошка Шрёдингера, которая то ли живая, а то ли наоборот. Фифти-фифти. И никакой это был не аттракцион, а напоминание всем сталкерам о том, сколько разнообразнейших смертей поджидает их во время вылазок…
Снаружи уже стало темнеть. Возле монумента Семецкого стоял бледный худой человек в восточной одежде — в полосатом халате и плоской шапке-афганке. Борода у бледного была как у бармена Арчибальда, только длиннее. Незнакомец внимательно осмотрел пустой каменный цоколь (голограмма как раз ушла в паузу), потрогал бронзовые буквы на граните, прищурился, пытаясь прочитать… Тут прозвучал праздничный аккорд — и возникли на пьедестале вечно живые Семецкий с кошкой!
Незнакомец отскочил на шаг и жалобно воскликнул:
— Шайтан, шайтан!
— А, это из «Свободы», — сказал сталкер по прозвищу Умная Маша. — Есть там у них такой электронщик — Шайтан. Только у него морда другая, без бороды…
Лицо незнакомца исказилось, он распахнул полы халата, и все собравшиеся в баре «Хардчо» с ужасом увидели, что тощее тело его обвешано трубочками да коробочками…
— Аллах акбар! — завизжал худой и зажмурился.
Страшный удар потряс здание, погасли дисплеи, сталкеры запоздало попадали на пол, причём Серёга Воркута бережно накрыл телом гитару…
Так в Зоне появился и тут же сгинул первый шахид.
— И Семецкого жалко, — сказал Матадор. — От террористов он ещё не погибал…
— Большой восстановит, – уверенно сказал Киндер.
Но даже на этой ноте автор не успокоился. Хотя, может, просто эхо играет ))
Они вытащили воришку на крыльцо. Было уже совсем темно – единственный фонарь торчал у барака, да светился огонёк на станции.
Последнее, что они услышали, был голос капитана:
— Андроповна! Наливай — ты здесь хозяйка!
Неужели Семецкий не один такой в этом мире? Но возвращаться в барак для проверки что-то не хотелось…
Сергей Мусаниф — «Древнее китайское проклятие»
В принципе, Мусанифа я читал, но тогда, когда о блуждающем персонаже и слыхом не слыхивал. Поэтому только сейчас по любезной наводке Владимира узнал о «Древнем китайском проклятии».
Юрий Семецкий, семидесятого года рождения. Ага, угу… Смерть наступила тогда-то в результате многочисленных проникающих ранений… предположительно из автомата Калашникова… труп поступил такого-то числа… Обычная бюрократия. Ничего, что могло бы дать хоть малейшую зацепку.
Михаил Зайцев — «Русский ниндзя»
…в деревне Дубки Московской области, в доме на околице, принадлежащем семье Семецких, пару минут назад сработала заложенная мною накануне, в отсутствие хозяев, разумеется, скажем так — газовая мина с часовым механизмом.
Строго говоря, Михаил Зайцев не является писателем-фантастом. Он пишет боевики а-ля «Мужской клуб». Хотя и отметился в иронической фантастике. На мой вкус, эти боевики весьма достойны и где-то даже хороши.
Самым известным и, пожалуй, лучшим на сегодня его творением является трилогия «Русский ниндзя» про Семёна Ступина, воспитанного в Сибири стариком-японцем.
В третьей книге Семёну приходится сражаться с религиозными сектантами-ассасинами (звучит бредово, но написано логично и правдоподобно, насколько это вообще возможно в подобных книгах). Перечитывая, наткнулся на такой кусок.
Свои сборища ассасины легендируют встречей однополчан. Всем им есть чего рассказать о службе в Чечне, и местный участковый их серьезно уважает. Особенно уважения деревенского милиционера удостоен хозяин избушки, земляк участкового, местная достопримечательность — правильный парень по фамилии Семецкий, который побывал в заложниках у злобных чеченов и вернулся на Родину героем.
Проклятые ваххабиты держали Семецкого где-то в горах долго, целых два с половиной года ни слуху ни духу. Уж и однополчане похоронили рядового Семецкого, и мать все слезы выплакала, а он вдруг объявился у нашенского блокпоста на окраине Грозного, исхудавший, но не сломленный, с горящими глазами и важной информацией о горной базе боевиков. Его потом даже по телевизору показывали в программе «Сегодня». Воскресший односельчанин, то есть однодеревчанин, вернувшись в отчий, то есть материнский, дом (отца-то у Семецкого никогда не было, то есть был, конечно, кто-то его зачал, но кто, мать сама толком не знает), зажил образцово, в том смысле, что водки ни-ни, ни грамма, и от курева тоже в плену отвык и возобновлять дурные привычки отказался категорически.
Каждую последнюю пятницу месяца Семецкий отпрашивается с работы пораньше и готовится к встрече с однополчанами. А его матушка в этот день, наоборот, задерживается на работе подольше. Случалось, на посиделки однополчан заглядывал участковый. Ему наливали…
А чуть позже:
Кореец сполз, пятясь по-рачьи, с холмика, встал и, пригибаясь, пошел в березнячок, что зеленел в десятке шагов от кромки паханого поля. В березнячке, попирая колесами едва приметную тропу, стоял, дожидаясь Корейца, мотоцикл модели «Ява». Кореец спрятал бинокль в сумку, притороченную к мотоциклетному седлу, достал из-за пазухи мобильник и набрал короткий номер: 02 — и, когда ему ответили, надавил клавишу, воспроизводящую аудиозапись вмонтированного в мобилу цифрового диктофона.
— Алло, милиция? — заговорила мобила голосом Семена Андреевича Ступина. — Слушайте и не перебивайте! Я хочу сообщить важную информацию: в деревне Дубки Московской области, в доме на околице, принадлежащем семье Семецких, пару минут назад сработала заложенная мною накануне, в отсутствие хозяев, разумеется, скажем так — газовая мина с часовым механизмом. В настоящее время в избушке с зелеными наличниками должны храпеть мирно господа террористы, так называемые федави, принадлежащие к секте ассасинов. Они проспят еще шесть часов и еще шесть часов будут, как говорится, никакие. Мне хотелось бы, чтобы вы, товарищи милиционеры, прибыли в Дубки раньше карет «Скорой помощи», а их, безусловно, вызовут земляки Семецкого, как только обнаружат спящих, ха, красавцев. Да! Едва не забыл! Что за звери такие ассасины, читайте завтра утром в Рунете. Ровно в девять в Сети появится соответствующий сайт. За сим, всего вам доброго, мусора и мусорихи. Пока-пока!..
Семецкий в этой книге не погиб, но неприятностей отгрёб немало.
Алексей Калугин — «Игры на выживание»
«Межрасовые и межконфессиональные конфликты достигли своего пика, когда орды татар под командованием хана Гайни взяли Москву и распяли мэра города Юрия Семецкого, после чего провели тотальную выбраковку, выявили всех саботажников и предателей, в ознаменование чего установили высоковольтный щит на вратах Царьграда.»
Здесь надо сделать лирическое отступление, почему появился данный кусок в тексте. Роботы не предназначенные в учителя, пытаются учить детей истории человечества, а так как литература по истории не полная, пытаются заполнить лакуны художественной литературой, «которая, как известно, довольно вольно обращается как с историческими личностями, так и с фактологией. К тому же в библиотеке имелся богатый раздел… «научная фантастика», в котором Чарли считал определяющим первое слово — «научная».
Василий Звягинцев — «Скорпион в янтаре»
Василий Звягинцев — это фантаст старой школы и олдскульного фэндома. Один из лучших, если не лучший, в жанре криптоистории\альтернативки. Перу Звягинцева принадлежит очень длинный и очень сложный цикл «Одиссей покидает Итаку».
Тем удивительней, что Семецкого он помянул аж в энном томе цикла — «Скорпион в янтаре» (сюжетно продолжающем «Бои местного значения»). Там один из главных героев, действуя в 1938 году, проводил спецоперацию в Испании.
…Шульгин опустил пистолет. И услышал, как прикрытый отчаянной женщиной офицер, со злобой и обидой одновременно шепотом матерится по-русски, пытаясь нащупать на поясе кобуру.
Сашка облегченно рассмеялся.
Подошел, отстранив рукой Эстреллу, протянул руку.
— Вставай, земляк. Не трону. Из каких будешь? Небось из белых?
Невысокий, чуть рыжеватый человек с правильными чертами действительно славянского лица помощи не принял.
Встал сам, кривя губы.
— Хрен с бугра тебе земляк. А я из белых, точно. Подпоручик Дроздовского полка Семецкий. Там мы вас добить не сумели, так, может, хоть здесь… Ну, стреляй, стреляй, красная сволочь!
— Кончай психовать, поручик. У каждого своя игра. Под Каховкой в двадцатом воевать не случилось?
— Не твое дело!
— Может, и мое. Я у Слащева резервом командовал…
— Так как же?!
— Это — лишний вопрос. Живи, поручик Семецкий, не мне тебя убивать. А отсюда сматывайся, пока не поздно. Будут еще фронты, где настоящий смысл воевать появится.
Козырнул с подчеркнутым, старым шиком, отвернулся и вышел, не побоявшись подставить спину.
Как видите, очень правильно и концептуально упомянул — не убил, т.к. сейчас убивать Семецкого — дурной тон.
Кроме Семецкого в цикле встречаются и другие персонажи фэндома. В книге «Дырка для ордена» есть более чем однозначные лица.
…Неизвестно, как это вышло, но первым его встретил на пороге штаба бригады начальник оного, подполковник фон Брайдер, отношения с которым у Ляхова были сложные…
…Вадим ответил как положено, повернулся как можно четче и с чувством облегчения вышел в приемную, показав хорошую строевую выправку и подготовку. За ним вышел подполковник, представился. Оказался он по фамилии Ларионовым, по имени Владимиром, помощником командующего по нравственному воспитанию личного состава, а в дальнейшем — просто милейшим человеком.
— Поздравляю, капитан. Официальная часть кончилась а теперь начнутся вещи приятные. Не откажетесь со мной отобедать?
Ну и далее по нескольку абзацев с участием каждого из них.
Васильев, Лукьяненко — «Дневной дозор»
Второй роман цикла «Дозоры» — «Дневной Дозор» — был написан двумя матерыми «убийцами» Юрия Семецкого. Это Сергей Лукьяненко и Владимир (Воха) Васильев. Можно было только подумать чего они вместе натворят… Однако, все обошлось. Если не считать долгой и мучительной смерти девятилетнего мальчика. Итак, мысленно перенесемся в зал суда, где рассматривается дело светлого мага Игоря Теплова:
* * *
В результате массового забора Силы у детей, отдыхающих в «Артеке», семеро из них в течении трех месяцев страдали от ночных страхов! Зафиксировано два случая стойкого энуреза! Девятилетний Юрик Семецкий, проживающий в Москве, через месяц после возвращения из «Артека» погиб от асфиксии, захлебнувшись в ванне.
* * *
Тут невольно вспоминается монолог Семецкого Юрика-1 из «Спектра», в котором фигурируют семеро утопленников, причём один утонул в собственной ванне. Я до сих пор содрогаюсь представляя себе захлебывающегося лысого пацаненка в ермолке.
Взято с semecky.fantregata.com
