16 ОКТЯБРЯ 1964 года китайский премьер Чжоу Эньлай вместе с Мао Цзэдуном и другими вождями КНР отмечали два радостных события. Во-первых, над пустыней Гоби взвилось радиоактивное облако — Китай взорвал свою первую бомбу и стал членом ядерного клуба. Во-вторых, из Москвы пришло известие, что снят со своего поста Хрущев. По поводу этих событий Чжоу Эньлай сказал: «Пусть это будет нашим прощальным салютом Хрущеву».
Китайский партийный аппарат не мог простить Хрущеву, что он нарушил данное ранее обещание предоставить Китаю прототип атомной бомбы, с тем чтобы Пекин мог наладить производство атомного оружия.
Известные китайские физики, включая У Юсиня, Цянь Саньцяна, Ван Ганьчана, Пэн Хуаньу, Хэ Цзэхуэя, внесли вклад в создание в Китае института ядерных исследований и в развитие ядерной технологии в стране. Многие китайские ученые, проживавшие за границей, оставили житейский комфорт, хорошие условия работы и, преодолев многочисленные препятствия, вернулись в Китай, чтобы принять участие в создании атомной промышленности. Это были специалисты в области теоретической химии Го Тинчжан, физики-теоретики — Дэн Цзясянь и Цюаиь Синнань, специалисты в области экспериментальной физики — Ян Чэнчжун и Чэнь Чай, в области физики высоких энергий — Чжан Вэньюй, в области радиохимии — также эксперт по компьютерам и вакуумным установкам — Фань Синьби. Они привезли с собой технологию и оборудование, в которых остро нуждался Китай. Физик-ядерщик Чжао Чжунъяо, преодолев препятствия, которые ему чинило ФБР США, привез ряд деталей к электростатическому ускорителю, а также оборудование, необходимое для лабораторных исследований в области ядерной физики.
Некоторые другие известные специалисты, такие, как Цзян Шэньцзе, Чжу Гаунъя, Юй Минь, Чжан Пэйлинь, Го Юнхуай, У Чжэнкай и Чжоу Гуанчжао, присоединились к ним позже, став первопроходцами и основоположниками в различных областях ядерной технологии и атомной промышленности Китая. Под их руководством выросли молодые ученые и технические специалисты, сформировался сильный состав научных и технических работников китайской ядерной промышленности.
В середине 50-х годов Китай добился существенного продвижения в своих ядерных исследованиях. Были обнаружены большие запасы урана, что особенно важно, быстрое развитие базовых отраслей промышленности страны создало основные условия для создания ядерной промышленности и позволило перейти от теоретических исследований к практическому производству.
Подготовка к передаче Китаю одного из самых больших военных секретов СССР зашла далеко. Решение приоткрыть для китайских друзей атомные секреты было принято к 1957 году — в эпоху «братства навек», когда в КНР при советской помощи сотнями возводились крупные промышленные предприятия. Предусматривались не только подготовка национальных кадров и создание атомной инфраструктуры, которая обеспечила бы КНР сырьем для производства «ядерного горючего». Планировалась также передача информации из разряда «святая святых» — о том, как устроено ядерное оружие и как его делать.
С начале 1958 года сюда стали прибывать советские специалисты. Китайские инженеры тем временем подготовили зал, где должен был моделироваться механизм действия бомбы. Работа шла трудно. Советские эксперты браковали работу китайских инженеров как не обеспечивающую необходимый уровень безопасности.
Наконец, зал был доведен до кондиции. Начались поиски полигона для испытаний.
В конце 50-х — начале 60-х годов атомная промышленность Китая функционировала в соответствии с советско-китайским соглашением о сотрудничестве в этой области вплоть до одностороннего прекращения советской стороной действия этого соглашения.
В 1962 году под руководством премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая была создана специальная комиссия из 15 человек, в состав которой вошли Хэ Лун, Ли Фучунь, Во Ибо, Лу Динъи, Не Жунчжэнь, Ло Жуйцин и другие государственные деятели. Она была призвана руководить работой атомной промышленности и других отраслей, связанных с передовой наукой и технологией. Чжоу Эньлай лично участвовал в планировании, снабжении и управлении развитием отрасли.
Наши советники рекомендовали ограничиться максимальной мощью взрыва 20 килотонн. Но поскольку в это время СССР и США взрывали в атмосфере мегатонные устройства, Китай это предложение отверг. Однако работа по сборке продолжалась: модель собрали, упаковали, стали готовить к отправке.
А в это время Мао поставил Китай на грань военного столкновения с США, пытаясь захватить прибрежные острова, которые удерживал Чан Кайши. Хрущев стал опасаться, как бы великий кормчий не втянул СССР в конфликт с Америкой. Кремль пришел к выводу, что передавать прототип бомбы не стоит.
Правда, КНР долго оставался в неведении об этом «акте вероломства», как его впоследствии назовут в Пекине…
28 сентября 1954 года в связи с празднованием пятой годовщины КНР в Пекин отбыла многочисленная правительственная делегация СССР. Руководителем делегации был первый секретарь ЦК КПСС и член Президиума Верховного Совета СССР Н. С. Хрущев.
Уже к концу пребывания делегации в Пекине у Хрущева состоялась доверительная встреча с Мао Цзэдуном. В ходе этой встречи Мао Цзэдун обратился к советскому правительству в лице Хрущева с двумя просьбами:
1. Раскрыть Китаю секрет атомной бомбы и помочь Китаю поставить в КНР производство атомных бомб.
2. Построить Китаю подводный флот, способный обеспечивать государственные интересы КНР перед лицом американского империализма.
Н. Хрущев отклонил обе просьбы.
Что касается атомной бомбы, то Хрущев мотивировал это тем, что если мы дадим бомбу китайцам, американцы дадут свою атомную бомбу западным немцам. Мао отвечал на это, что уже сейчас положение в двух мировых лагерях в этом вопросе неравное. Атомную бомбу имеют не только Соединенные Штаты. Ее имеет Англия. Ее делает или уже сделала Франция. К тому же все понимают, что в лабораторных тайниках все составные части атомной бомбы готовы и у западных немцев, и у японцев, имеющих высокоразвитые промышленные системы. В социалистическом же лагере атомную бомбу имеет только Советский Союз.
Хрущев отшучивался:
— А разве этого мало, что мы имеем атомную бомбу? Мы же и вас прикрываем. В случае чего мы за вас удар нанесем.
Что касается подводного флота, то Хрущев говорил что-то не совсем ясное. То он поучал, что-де «вам сейчас другими делами надо заниматься». То опять-таки пытался отшучиваться. То ссылался на то, что «тут у нас подводный флот сильный, зачем он вам?». То вдруг предложил:
— А может быть, нам иметь совместный подводный флот?
— Зачем совместный? — возражал Мао. — Ведь это очень неясно и неопределенно. Мы просим вас построить для нас достаточный подводный флот. Мы полностью оплатим вам все затраты. А в случае каких-либо осложнений на Тихом океане мы согласны подчинить его вам, пожалуйста — командуйте, координируйте со своим флотом.
Так или иначе, Мао Цзэдун не получил положительного ответа на свои предложения. Дело здесь не только и не столько в фактическом отказе. Дело и в той форме, в какой это было сделано. Мао Цзэдун как лидер правящей партии и великого государства был озабочен своими планами, имел свои нерешенные задачи. И он ставил вопросы, вытекающие из необходимости осуществления таких планов, решения таких задач. Хрущеву можно было обсуждать эти вопросы. Зарезервировать право обдумать их. Даже высказать соображения о том, какие серьезные трудности могут встать на пути их реализации. Но действовать мудро, неторопливо, тактично, доказательно, когда речь шла о таких кардинальных вопросах, поставленных Мао, чтобы исключить зарождение в среде китайских руководителей всяческих подозрений в нашей искренности и доброжелательности.
Хрущев всегда оставался человеком импульсивным и необузданным. Он расточал свои щедроты, объятия, дары, делая все, что, по его мнению, было полезно для укрепления китайско-советских отношений. Но как только Мао Цзэдун поставил вопросы, которые с китайской точки зрения должны были действовать на благо тех же советско-китайских отношений и всего социалистического содружества, но которые a priori показались Хрущеву сомнительными, — он моментально ощерился, перешел на менторский тон, начал горячиться, поучать китайцев и прописывать им рецепты.
В тоне отказа Хрущева Мао Цзэдун, видимо, почувствовал недоверие и элементы пренебрежения к себе и к Китаю.
Создание китайской атомной бомбы тем временем шло своим чередом. Вслед за специалистами по подготовке кадров и советниками, помогавшими строить реактор, в Пекин прилетели советские разработчики ядерного оружия из Арзамаса-16.
Именно советские специалисты довели «до ума» пекинский ядерный Центр. К тому моменту, когда работы были завершены, были подготовлены и китайские кадры. Работающий реактор (на тяжелой воде) позволял получать небольшие количества плутония.
В середине 1959 года Москва уведомила Китай, что передача технологии состояться не может, так как это помешало бы договориться с западом о частичном запрещении ядерных испытаний.
Реакция Мао последовала сразу. Было принято решение действовать самостоятельно. На изготовление бомбы отводилось восемь лет. На выполнение проекта были брошены громадные людские и материальные ресурсы. О размахе работы свидетельствуют такие цифры: в работе участвовали 26 министерств, 900 заводов и вузов.
Восьмилетку завершили в пять лет.
Проектирование устройства велось сначала в Пекине, а потом в сверхсекретной «академии № 9», укрытой на Тибетском плоскогорье, вдали от границ СССР и морей, где господствовали США. А полигоном для испытаний была избрана пустыня Гоби, точнее, участок площадью в 100 тысяч квадратных километров, рядом с соленым озером Лобнор.
Сам Н. С. Хрущев за несколько дней до отставки в беседе с японским политиком Фудзиями высказался на эту тему так:
— Ядерный взрыв китайцы могут произвести. В момент наших близких братских отношений китайские ученые были допущены к очень многим нашим секретным работам…
— Мы дали им оборудование для производства атомного горючего … Так что они очень много получили от нас и много знают, как делать.
Передача атомных секретов Советским Союзом Китаю проистекала из союзнических обязательств. Каких-либо препятствий международно-правового характера в то время не существовало. Договор о нераспространении ядерного оружия вступил в силу в 1970 году.
Словом, Китай превратился в третью ядерную державу мира.
«Великий кормчий» Мао из соседней поднебесной «социалистической» империи считал, что гул ядерных взрывов самая подходящая музыка для похорон капитализма и мужания коммунизма. Возможные многомиллионные жертвы ядерной войны его не смущали — когда коммунисты стояли за ценой?
Иойрыш А. И. Бомба. — М. : ЦНИИатоминформ, 2000.
