В чрезвычайной ситуации, какого бы характера она ни была, главной задачей является защита населения, сохранение жизни людей.
Обычно ни одна авария или катастрофа в деталях не повторяет другую, но общий характер ситуации часто бывает схожим. Так, при любой радиационной аварии основным поражающим фактором будет радиация, при химической аварии — токсикологический эффект, при пожаре — воздействие огня, тепловой эффект и т.п.
Возможные характер и масштабы чрезвычайной ситуации по результатам прогнозирования обычно отражают в планах защиты, а их реализация возлагалась на ГО СССР.
В апреле 1986 г. на Чернобыльской АЭС эти планы не были введены, а заранее созданная система ГО не полностью сработала. Так, к исходу 26 апреля в штабе ГО СССР фактически не было ясного представления о катастрофе. В то же время около 10 часов 26 апреля сводный мобильный отряд спецзащиты полка ГО КВО прибыл на ЧАЭС и оказался в зоне с высокими уровнями радиации. Ему было предписано выйти в безопасное место и организовать посменную работу. А на АЭС начальник ГО объекта — директор АЭС В.Б. Брюханов не верил докладам начальника штаба ГО АЭС С.С. Воробьева об уровнях радиации вокруг АЭС (сразу же после катастрофы). Более того, потребовал от Воробьева не распространять ложных слухов, не сеять панику среди работающей смены и др.
Вышеприведенные частные “штрихи” в деятельности Гражданской обороны подтверждают законность нареканий, высказанных в адрес ГО СССР на первых этапах ликвидации последствий катастрофы, в том числе и в протоколе № 1 заседания Оперативной группы Политбюро (29 апреля 1986 г.)
Что касается воспоминаний очевидцев и участников ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, то их надо воспринимать как субъективные, зависящие от степени восприятия событий, уровня компетентности, эмоционального состояния и др.
Общая характеристика действий Гражданской обороны в Чернобыле представлена в воспоминаниях первого заместителя начальника ГО СССР Героя Советского Союза генерал-полковника Б.П. Иванова.
До прибытия в город Припять оперативных групп штабов гражданской обороны республики и области, второго секретаря Киевского обкома КП Украины В.Маломужа и несколько позже начальника штаба гражданской обороны республики генерал-лейтенанта Бондарчука Н.С. и мобильного отряда спецзащиты (СЗ) под командованием полковника Гребенюка С.В. никаких мероприятий по защите населения в городе Припяти и в зоне 30 км не проводилось. Одним словом, до 8 часов утра 26 апреля все мероприятия по ликвидации последствий катастрофы выполнялись только непосредственно на самой АЭС.
Секретарь Киевского обкома КП Украины В.Маломуж около 7 часов 45 минут заслушал директора АЭС по существу случившегося.
В общих чертах было доложено следующее:
— Пожар ликвидирован.
— Радиационная обстановка на АЭС и в городе Припяти опасности не представляет. Доклад директора по радиационной обстановке был нечеткий, путаный — складывалось мнение, что директор или не знает реального положения дел или что-то недоговаривает.
Доклад проходил в кабинете директора, а штаб руководства центром проведения работ находился в это время в убежище на АЭС.
Здесь же, в кабинете директора, под руководством В.Маломужа около 8.00 26 апреля 1986 г. были определены задачи оперативной группе штаба ГО области: уточнить радиационную, медицинскую и инженерную обстановку на АЭС, в городе Припяти и по ходу распространения радиоактивного следа; установить постоянные точки замера радиоактивности и производить измерение уровней каждые 1-2 часа; уточнить вопросы организации медицинской помощи пораженным на АЭС; о проделанной работе доложить в 12.00 в городе Припяти в кабинете первого секретаря Припятского горкома КП Украины.
Надо сказать, что первые задачи были поставлены правильно и относительно времени прибытия оперативных групп области и республики своевременно. Содержание этих задач отвечало самому неотложному, что требовалось в этой обстановке.
Наряду с этим следует особенно выделить вопрос информации населения. В этом плане было все против требований сложившейся обстановки. Короче — информации населению не было никакой. Позволю себе остановиться на этом подробнее, забегая в ряде случаев и вперед. Должен сказать, что не удалось до конца разобраться с тем, почему же местные органы власти ни по радио, ни в печати ни словом не обмолвились о случившемся, даже после первых сообщений московских и киевских радио и газет.
Был ли прямой запрет на информацию, не установлено, но, судя по действиям и словам некоторых должностных лиц, у меня сложилось мнение, что запрет был.
Заканчивая об информации, считаю необходимым сказать, что я и сам не проявил должной настойчивости в доведении обстановки до населения в городе Припяти и Чернобыльском районе. Здесь я просто оказался в роли карася-идеалиста.
Радиационная разведка города Припяти и территории АЭС с момента аварии велась силами лаборатории внешней дозиметрии Чернобыльской АЭС. Результаты разведки докладывались начальником лаборатории Коробейниковым В.Л. директору АЭС Брюханову. Без разрешения Брюханова данные об уровнях радиоактивного заражения никому не сообщались, в том числе и оперативной группе штаба ГО области и республики.
Поэтому райком, горком партии, райсовет и горсовет не знали радиационной обстановки. Да и органы советской власти не проявили должной настойчивости, как у нас говорят, в рот смотрели руководству АЭС. Может быть, это будет и не совсем этично с моей стороны, но в этом случае не до этики, но как подтверждение вышесказанному приведу мнение людей из окружения руководства Припяти: начальник строительства АЭС В.Кизима, входя в райком и горсовет, дверь открывал ногой. Это, конечно, образное выражение, так его и надо понимать, видимо, не прямо. Может быть, этого и не было, но мнение людей — это уже реальность, и потому я его решил привести, поскольку слышал сам, да оно и не противоречит вышесказанному о “взаимодействии”.
Около 10 часов утра 26 апреля к зданию управления АЭС прибыл мобильный отряд СЗ полка гражданской обороны Киевского военного округа во главе с командиром полка полковником Гребенюком. Чуть раньше сюда же прибыл начальник штаба гражданской обороны КВО генерал-лейтенант Н.С. Бондарчук.
К 12.00 были доложены результаты радиационной разведки по г. Припяти по маршруту: Припять — Ново-Шепеличи — Бешевки (границы БССР), 13.00 — по маршруту Припять-Честогаловка, к 16.00 — на территории АЭС и промплощадке, к 17.00 — по маршруту Припять — Копачи — Чернобыль — Кошовка — Староселье — Зимовище.
С 16.50 до 17.30 проведена радиационная разведка по следу радиоактивного облака в направлении станции Толстый Лес. С. 18.00 до 19.00 были произведены повторные замеры уровней радиации и сделаны фотоснимки 4-го блока. Наземная разведка осуществлялась взводом радиационной и химической разведки (командир — старший лейтенант Логачев) мобильного отряда СЗ. Воздушную радиационную разведку на вертолете МИ-8 вел начальник химической и радиометрической лаборатории штаба гражданской обороны Украины майор А.Тамленов.
В ходе проведения радиационной разведки и по окончании первого замера уровней радиации в городе и у АЭС была произведена перестановка постов охраны общественного порядка МВД Украины и военизированной охраны АЭС.
В этом была насущная необходимость, так как некоторые посты стояли в поле гамма-излучения высокой мощности.
Мобильный отряд СЗ решал основные задачи по радиационной разведке и дезактивации в первый день катастрофы. На основе результатов работы этого отряда и было принято решение от эвакуации г. Припяти около 8.00 27 апреля и получены первые данные о радиационной обстановке вблизи ЧАЭС. Что касается передовой группы мобильного отряда ликвидации последствий радиоактивного заражения химических войск МО, то эта группа под командованием подполковника Выбодовского выгрузилась в районе Коростень только 27 апреля 1986 г.
Много говорилось и говорится, что эвакуация проведена с большим опозданием, неоправданно задерживалась.
Должен сказать, что на 26 апреля 1986 г. нормативы, определяющие степень радиоактивной загрязненности местности и воздуха, изложенные в соответствующих документах Минздрава СССР, не вызывали необходимости немедленной эвакуации населения, проживающего в 30-км зоне АЭС.
В связи с этим решение на эвакуацию вырабатывалось коллегиально.
В 10.00 часов 27 апреля были собраны руководители всех организаций Припяти и председатель Правительственной комиссии объявил свое решение и порядок эвакуации населения.
В 14 часов 27 апреля началась эвакуация г. Припяти в два района — Полесский и Иванковский. Непосредственными исполнителями были гражданская оборона и милиция области под руководством заместителя министра внутренних дел республики генерал-майора Бердова.
Автобусы и машины подавались прямо к подъездам домов. Брали с собой из вещей только предметы первой необходимости. Посадка и погрузка проходила очень спокойно, я бы сказал, даже чересчур подчеркнуто спокойно. Это, по-моему, показывает, что наши люди, когда знают, что делать, для чего и как делать, не боятся правды о происшедшем. Надо людям верить, гласность никогда не подведет. Наоборот, когда что-то недоговаривается, что-то скрывается, это как раз и может вызвать панику, неуправляемые действия. Особенно когда “сведения” базируются на слухах и по радио от разных “голосов”.
Некоторая часть автобусов оказалась лишней, так как часть населения выехала самостоятельно еще в субботу, а некоторые вообще выехали на выходные дни еще в пятницу. Мы рассчитывали на 44600 человек для эвакуации, а реально привезли в Полесский район 16000 чел., и Иванковский район 5000 чел. Итого 21000 чел. Однако, к 29 апреля эвакуированных на местах осталось несколько более 2000 человек, остальные разъехались по родным и знакомым.
1 мая на заседании Правительственной комиссии я обратился к Б.Щербине за разрешением произвести эвакуацию людей и сельскохозяйственных животных из зоны с радиусом 10 км от АЭС из девяти населенных пунктов. Также разрешить выборочно, там где опасно, провести эвакуацию и из зоны 30 км.
На этом настаивали и первый секретарь Чернобыльского райкома КПУ А.Омельченко и председатель райисполкома А.Щекин. Председатель облисполкома — начальник гражданской обороны области Н.Плющ еще 29 апреля обращался к Б.Щербине за разрешением продолжить эвакуацию Чернобыльского района, но получил отказ.
На мой доклад Б.Щербина ответил: “2 мая собрать группу компетентных лиц и обсудить необходимость эвакуации из зоны 10 км и доложить результат”.
В 9.00 2 мая я пригласил заместителя Минздрава СССР Е.Воробьева. Изучили положение дел, подготовили соответствующие расчеты и решили эвакуацию разрешить.
Доложить результаты Б.Щербине не смог, так как он вылетел из Чернобыля. Решил лично дать разрешение. Пригласил первого секретаря Чернобыльского райкома А.Омельченко, вызвал председателя Чернобыльского райисполкома и в 10 часов 32 минуты дал им письменное разрешение на эвакуацию из 10-км зоны и выборочно из 30-км зоны. Доложил об этом начальнику Генерального штаба МО СССР Маршалу Советского Союза Ахромееву С.Ф.
Автобусы для эвакуации населения уже стояли вблизи Чернобыля в готовности к отправке по населенным пунктам.
В 11 часов в Чернобыль прибыл начальник Гражданской обороны СССР генерал армии Алтунин А.Т.
2 мая в 14.00 началось совещание в Чернобыльском райкоме партии под руководством председателя СМ СССР Н.Рыжкова.
Н.Рыжков после заслушивания докладов отметил, что эвакуация идет медленно, что нет смысла держать напрасно население на загрязненной территории (РЗ), но не надо устраивать и спешку.
Поскольку я не смог доложить Б.Щербине о том, что разрешил эвакуацию из 10-км и 30-км зоны, то я написал и подал генералу армии Алтунину А.Т. записку об этом. Он прочитал ее и доложил об этом Н.Рыжкову.
Когда закончились доклады, Н.Рыжков спросил, кто доложит об эвакуации? Я встал и доложил о том, что разрешил и эвакуация начнется в 18.00 из зоны 10-км и выборочно из зоны 30-км.
Н.Рыжков спросил у меня, сколько времени потребуется на подготовку, если придется внезапно начать эвакуацию. Я ответил: 2-3 часа. На это Н.Рыжков сказал, что за такое время не успеете. Это будет никому не нужная гонка. Надо давать сутки, двое, чтобы люди успели собраться для выезда.
Рассчитывая на время 2-3 часа, я исходил из того, что автобусы будут стоять в исходном положении и ждать команды на выезд к эвакуируемым.
В 18.00 2 мая на автовокзал г. Чернобыля начали прибывать автомобили, оборудованные для перевозки скота из Киевской и других областей Украины.
Получили указание от Правительственной комиссии закончить эвакуацию из 30-км зоны к исходу 4 мая.
Мы произвели расчет и доложили, что из 10-км зоны эвакуацию можно сделать, и из зоны 30 км эвакуацию животных можем закончить только к исходу 5 мая. Такой срок председатель Правительственной комиссии утвердил.
В Чернобыле уже 2 мая население заметно уменьшилось.
Мы питались в городской столовой, но 2 мая пришли, а обслуживающего персонала нет — все уехали. Видимо, услышали о начале эвакуации и сделали свой вывод: опасно, надо уезжать. Это одно из последствий отсутствия своевременной правдивой информации.
Персонал гостиницы, где мы ночевали, все время спрашивал, что будет дальше и что им делать. Их беспокойство понятно, по- человечески, мы утром и поздно вечером давали им информацию, но они весь день были во власти слухов. Больше всего на них действовало и удерживало от отъезда то, что мы на месте и никуда не собираемся выезжать.
Начало эвакуации районным руководством и областью было назначено на 18.00 2 мая.
После необходимых расчетов, время штабом ГО области и республики было уточнено, и эвакуация началась 3 мая в, 10 часов из Чернобыля и зоны 10 км.
Оказалось, что для погрузки скота не хватает рабочей силы, так как в деревнях остались в основном старики, женщины и дети. Пришлось собрать всех имеющихся в наличии военнослужащих, в том числе водителей наших легковых машин, и направить их на погрузку скота. Кроме того, я приказал, пока в деревне не погрузят всех животных, автобусы с населением не отправлять.
Дело в том, что весь личный скот был по решению области продан колхозам, и люди деньги тут же получили на руки. Но с погрузкой скота, благодаря принятым мерам, справились вовремя.
В 14 часов 4 мая началась эвакуация населения из 30-км зоны.
Руководство района и области не всегда знало обстановку по эвакуации на местах, а сверху все время требовали доклады и, пожалуй, чрезмерно часто, что было в ущерб работе, отрывало от решения необходимых мероприятий. Поэтому иногда возникала нервозная обстановка.
А в 10 часов 5 мая начата и в 15 часов 5 мая закончена эвакуация Чернобыля — это явилось завершением эвакуации всей 30-км зоны.
В целом эвакуация была проведена вовремя, но много было неясностей, нервотрепки, срывов ряда мероприятий, требовалось постоянное вмешательство сверху.
Материальных средств хватало вполне, автотранспорта даже был избыток, этот избыток объяснялся тем, что значительная часть населения выехала до начала эвакуации.
Что касается мероприятий по ликвидации последствий радиационной аварии, указанных в плане защиты населения в чрезвычайной ситуации, то они абсолютно не соответствовали масштабам совершившейся беды.
Уже 2 мая встала новая задача защитить реку Припять и ее притоки от стока дождевых радиоактивных вод. В связи с этим было принято решение закрыть городские ливнестоки и создать сеть дамб по возможным направлениям стоков воды.
С утра 3 мая я вызвал командира инженерно-саперного батальона и архитектора города Чернобыля. В течение дня мы отрекогносцировали окрестности Чернобыля, определили места и размеры дамб. Командиры рот тут же получали конкретную задачу.
Дамбы делали насыпными из грунта и покрывали сверху и с фронта движения воды пленкой для защиты от возможного размыва в случае подъема воды.
Кроме того, перед дамбой с направления ожидаемого потока воды отрывалась траншея для ее перехвата с целью ослабления воздействия напора на дамбу.
При подготовке работ по задержке воды мы запросили мнение геологов Украины. К нам приехали геологи, хорошо знающие бассейн р. Припять в районе Чернобыля и заверили, что даже в случае ливневого дождя опасного стока в р. Припять и ее притоки не будет, основная масса дождя уйдет в почву, а весьма малая часть сойдет в реку, что не создаст опасной концентрации в Киевском море, все будет в пределах допустимо возможной концентрации (ПДК).
Но несмотря на эти заключения, “дамбирование” решили проводить. До дождей все было закончено. Конечно, к весеннему паводку дамбы не годились, однако мы располагали временем и инженерные войска МО укрепили дамбы так, что весной все обошлось благополучно.
Планами ГО АЭС и Чернобыльского района предусматривались запасы средств индивидуальной защиты, но они не были своевременно использованы в аварийной ситуации. В первые же дни катастрофы в г. Припять было подано распорядительным порядком более 200 тысяч респираторов Р-2 и “Лепесток”, но и они подчас не применялись даже в зоне повышенного риска (в радиусе около 5 км от АЭС) из-за низкой дисциплины работающего персонала и населения.
На складах г. Припяти и Чернобыля был заложен достаточный запас йодистого калия. Однако решение на проведение йодной профилактики в ряде населенных пунктов 30-км зоны из-за нерешительности, да и некомпетентности руководителей, местных органов было принято с большим опозданием (более двух суток), что резко снизило эффективность этого мероприятия защиты, особенно по отношению к детям.
Несогласованность между 3-м Главным управлением Минздрава СССР и Минздравом УССР и БССР привела в конечном итоге к тому, что Киевский облздравотдел смог принять решение о проведении йодной профилактики в 60-километровой зоне лишь спустя 10 дней с начала катастрофы. В связи с этим у 3% (из 69 тысяч) обследованных детей доза облучения щитовидной железы превысила допустимые нормы.
Из средств коллективной защиты более эффективно было использовано в качестве пункта управления лишь одно убежище (на 750 чел.), расположенное на территории самой станции.
В период выпадения радиоизотопов из радиоактивного облака, особенно в ближней зоне, где их концентрация в воздухе подчас на несколько порядков превышала допустимую, важным мероприятием защиты персонала и населения являлись герметизация и экранирование производственных и жилых помещений. С некоторой задержкой по времени это мероприятие было проведено на самой АЭС. Оно способствовало сокращению попадания радиоизотопов с вдыхаемым воздухом ив 10-15 раз уменьшало дозу внешнего облучения персонала, привлеченного для осуществления работ по ликвидации последствий катастрофы и обслуживанию энергоблоков АЭС.
В отношении герметизации жилых помещений этого сказать нельзя.
Даже в непосредственной близости от АЭС, в г. Припяти и других населенных пунктах, до начала эвакуации из них населения не удалось добиться герметизации, несмотря на неоднократные напоминания по радиотрансляционной сети и через председателей сельских Советов.
Большую роль в системе мероприятий радиационной защиты может сыграть соблюдение режимных мероприятий при нахождении людей в зоне радиоактивного загрязнения.
Минздравом СССР совместно с Гражданской обороной СССР, с Госагропромом СССР и другими заинтересованными министерствами и ведомствами были разработаны Рекомендации по обеспечению режима безопасной жизнедеятельности населения на радиоактивно загрязненной территории.
Основным критерием режима радиационной безопасности первого года после катастрофы явилось недопущение получения населением дозы более 10 бэр.
С целью недопущения превышения доз внутреннего облучения при жизнедеятельности населения в зоне заражения были введены критерии по загрязненности местности долгоживущими радиоизотопами: 15 Ки/кв.км по цезию, 3 Ки/кв.км по стронцию и 0,1 Ки/кв.км по плутонию.
Минздравом СССР 7 мая 1986 г. были введены временные уровни радиоактивного загрязнения различных объектов, которые неоднократно уточнялись и дополнялись (2 июня, 14 октября 1986 г., 6 февраля 1987 г. и т.д.).
Устанавливались также Временные допустимые уровни радиоактивного загрязнения различных продуктов питания и воды, которые по мере стабилизации обстановки часто корректировались в сторону их уменьшения.
В зависимости от уровня радиоактивного загрязнения пищевых продуктов принимались решения:
— о полном запрете на их употребление в пищу и использование на корм скоту или отправке на переработку;
— об изменении технологии их хранения, переработки и перспективе дальнейшего их использования;
— на употребление в пищу при определенном уровне радиоактивного загрязнения.
Принятые меры по контролю за потреблением пищевых продуктов позволили во много раз снизить дозу внутреннего облучения населения.
Соблюдению режима радиационной безопасности способствовали памятки, выдаваемые населению для соблюдения санитарно-гигиенических правил при проживании на радиоактивно загрязненной территории.
Строгое соблюдение режима радиационной безопасности способствовало предотвращению переоблучения населения.
Не меньшую роль в системе мероприятий радиационной защиты играет дозиметрический контроль персонала и населения.
В первые часы и дни после катастрофы дозконтроль проводился неорганизованно, носил бессистемный характер, не имел централизованной системы регистрации получаемых доз облучения и учета их влияния на состояние здоровья людей.
В дальнейшем со второй половины мая 1986 г., был организован ведомственный дозконтроль лиц, работающих в зонах радиоактивного загрязнения.
Контроль внешнего облучения личного состава войск гражданской обороны, участвующих в ликвидации последствий катастрофы, осуществлялся более организованно, с помощью индивидуальных дозиметров и расчетным методом. Для личного состава, работающего в местах с уровнем радиации 1 мР/ч и более, проводился индивидуальный дозконтроль с использованием дозиметров, а в местах с уровнем радиации менее 1 мР/ч разрешалось приказом Министра обороны СССР использовать расчетный метод. Корректность показаний этих двух методов подтверждена практикой.
Во всех частях и подразделениях были разработаны соответствующие руководящие документы, назначены ответственные офицеры-специалисты за выдачу дозиметров, их сбор, снятие показаний, расчет доз облучения и их учет. Ежедневно перед началом работ проводился инструктаж личного состава и в соответствии с реальной радиационной обстановкой вырабатывался временной режим его работы.
Дозиметрический контроль облучения работающего в зоне РЗ персонала министерств и ведомств осуществлялся через управление дозиметрического контроля (УДК) ПО “Комбинат” Минэнергопрома СССР.
Для измерения доз внешнего гамма-излучения использовались дозиметры как войскового (ДКП-50А, ИД-1, ИД-2 и др.), так и промышленного назначения (ИКС, ДК-02, ИФКУ и др.). Только в мае- июне 1986 г. ДК-02 было поставлено по линии Министерства обороны более 2000 комплектов (комплект — 10 дозиметров).
В ходе работ было установлено, что не все типы используемых дозиметров по своим техническим характеристикам отвечают требованиям и условиям работы в районах радиационных аварий. Одни из них не фиксируют мягкое гамма-излучение и имеют большой саморазряд, на другие отрицательно сказывается повышенная влажность, солнечная радиация и другие факторы. Третьи требуют сложной процедуры снятия показаний и перезарядки.
Дозы внутреннего облучения людей оценивались по содержанию радиоактивного йода путем прямых измерений с внешней стороны тела щитовидной железы приборами типа ДП-5, СРП-68-01.
Силами Минздрава СССР и Минсредмаша СССР осуществлялись измерения доз внутреннего облучения человека с помощью спектрометров излучения человека (СИЧ).
Определение дозовых нагрузок на кожу и тело человека, создаваемых бета-активными нуклидами, а также внутреннего облучения — альфа-активными нуклидами, вообще не проводилось из-за отсутствия методик и средств измерения.
Следует отметить, что хорошим подспорьем в обеспечении техническими средствами дозиметрического контроля явились своевременно разработанные управлением радиационной и химической защиты ГО СССР Рекомендации об использовании в системе ГО дозиметрических приборов, выпускаемых для народного хозяйства.
Одним из способов защиты населения в чрезвычайных ситуациях все же продолжает оставаться эвакуация (переселение) населения из зон опасного радиоактивного загрязнения.
Масштабы катастрофы на ЧАЭС значительно превысили предварительно прогнозируемые. Поэтому в условиях сложившейся радиационной обстановки планы эвакуации оказались нереальными.
Задержка с эвакуацией также была связана с нерешительностью местных партийных и советских органов.
Эвакуация населения была проведена лишь по распоряжению Правительственной комиссии, а также Совминов УССР, БССР, РСФСР от 27.04.86 г. и поздних сроков. Всего было эвакуировано более 116 тыс.человек.
В целом проведенная эвакуация как мера радиационной защиты, обеспечила решение главной задачи — недопустить переоблучения людей дозами, опасными для здоровья.
Размещение эвакуированного населения осуществлялось на жилых фондах незагрязненных или слабо радиоактивно загрязненных районов.
Для обеспечения эвакомероприятий развертывались подвижные и стационарные пункты питания, вещевого снабжения и санитарной обработки.
Для решения медицинских вопросов создавались группы медслужбы ГО, которые осуществляли маневр своими силами и средствами в зависимости от складывающейся обстановки в том или другом районе.
Большая работа проводилась по обеспечению эваконаселения коммунально-бытовыми услугами. Круглосуточно работали стационарные и подвижные санитарно-обмывочные пункты и станции обеззараживания одежды и различного белья.
Переселение большого количества людей в короткие сроки потребовало оперативного решения целого комплекса задач, связанных с обустройством эвакуированного населения. Для обеспечения эвакуированного населения жильем выполнена огромная программа по новому строительству, капитальному ремонту, газификации и электрификации.
Ликвидация последствий радиоактивного загрязнения является значительным, но весьма трудоемким этапом в системе мероприятий по защите населения в чрезвычайных ситуациях.
Ликвидация последствий в основном сводится к проведению крупномасштабных дезактивационных работ.
Эти работы включают: дезактивацию промплощадки, строений и оборудования ядерного энергетического объекта, дезактивацию населенных пунктов, местности, дорог, автотранспортной и другой техники, санитарную обработку людей, обеззараживание одежды, обуви, продуктов питания, фуража, воды и других материальных средств, проведение мелиоративных работ в радиоактивно загрязненной зоне.
Дезактивация также включает сбор, удаление, обеззараживание и захоронение радиоактивных отходов в пунктах их захоронения (ПЗРО) или специализированных комбинатах (СК).
Практически дезактивация осуществляется путем проведения целого ряда крупномасштабных организационных, научных, инженерных, технических и агромелиоративных мероприятий.
Цель проведения этих мероприятий — обеспечение максимально безопасных условий трудовой деятельности или проживания людей в зоне радиоактивного загрязнения.
Дезактивационные работы на ЧАЭС начались сразу же после возникновения катастрофы силами и средствами областной и городской служб обеззараживания территории и сооружений.
В дальнейшем проводилось наращивание сил и средств, темпов и качества, расширение фронта дезактивационных работ. С начала мая в район катастрофы были направлены специальные мобильные отряды обеззараживания ГО. С 8 мая 1986 г. началось плановое проведение работ по дезактивации территории, зданий и сооружений АЭС, города Припяти, населенных пунктов в 30-километровой зоне и за ее пределами силами развернутых частей и подразделений войск ГО, химических и инженерных войск Министерства обороны СССР.
На этом этапе основные усилия сил и средств дезактивации были сосредоточены на обеззараживании сооружений и территории АЭС как основных источников радиационной опасности.
В результате форсированного, настойчивого и целеустремленного проведения этих работ удалось несколько улучшить радиационную обстановку, снизить уровни радиации в 10-100 раз. Это позволило расширить фронт работ на самой станции, начать дезактивацию внутри помещений, ввести на станцию эксплуатационный персонал и специалистов промышленности. Дезактивацию зданий АЭС осуществляли части ГО и химвойска. Однако эффективность этих работ оказалась крайне низкой. Снижение уровня радиации в помещениях происходило лишь после многократной (3-5 раз) обработки поверхности. Слабая эффективность работ объяснялась высокими уровнями радиации наружных поверхностей зданий, территории станции, а также вентиляционными системами, которые не были своевременно отключены.
С 20 мая 1986 г. начался следующий этап дезактивационных работ по всей зоне радиоактивного загрязнения, вплоть до Москвы.
Для решения этих задач привлекались дополнительные территориальные и отраслевые силы и средства, войска ГО, другие части и подразделения Советской Армии.
Принципиально новой задачей для территориальных органов ГО стала дезактивация населенных пунктов, зданий, сооружений, дорог, местности как в границах 30-километровой зоны, так и за ее пределами.
Однако в результате сильного РЗ на значительной территории 30- километровой зоны и низкой эффективности дезактивационных работ, Правительственной комиссией было принято решение реэвакуацию населения в эту зону не проводить, в связи с чем дезактивация населенных пунктов в этой зоне была прекращена.
Широким фронтом развернулись дезактивационные работы в населенных пунктах за пределами 30-километровой зоны в Украинской ССР, Белорусской ССР и некоторых областях Российской Федерации.
Проведение в 1986 г. крупномасштабных дезактивационных работ несколько стабилизировало и улучшило радиационную обстановку к концу года, создало необходимые условия для дальнейшего наращивания этих работ в последующие годы. Со временем основными компонентами загрязнения остались долгоживущие радионуклиды — цезий-137, стронций-90 и в зоне отчуждения — плутоний с весьма длительным периодом полураспада.
Особой сложностью отличались работы по дезактивации помещений 3-го энергоблока, которые проводились в радиационных полях с уровнями радиации от сотен до десятков тысяч миллирентген в час, при отсутствии отработанных способов и эффективных средств удаления высокоактивных осколков ядерного топлива с аварийного оборудования и нарушенных коммуникаций, при недостаточном количестве средств механизации ручного труда.
Для выполнения этой задачи оперативной группой (ОГ) Гражданской обороны СССР совместно с руководством ЧАЭС и другими заинтересованными организациями были разработаны и утверждены Правительственной комиссией планы и графики проведения дезактивационных работ. Работы проводились в три смены. О напряженности работ говорит тот факт, что в отдельные дни количество личного состава в смене достигало 2800 человек.
Что касается дезактивации населенных пунктов, то там работы проводились комплексно, с учетом их благоустройства и капремонта. Приемлемые результаты дезактивационных работ на АЭС и в зоне загрязнения были достигнуты в период 1986-89 годов.
С 1 января 1990 г. тотальная полномасштабная дезактивация населенных пунктов в виду ее низкой эффективности и неоправданно высоких социально-экономических затрат была прекращена.
Иванов Б.П.- первый заместитель начальника ГО СССР, Герой Советского Союза, генерал-полковник