Радиофобия – это боязнь ионизирующего излучения. Примерами могут служить медицинские пациенты, отказывающиеся от рентгена, потому что они считают, что радиация убьет их, такие как Стив Джобс и Боб Марли, которые оба умерли после отказа от лучевой терапии из-за своего рака. Учитывая, что значительные дозы радиации вредны, даже смертельны (т.е. рак, вызванный радиацией, и острый лучевой синдром) вполне разумно опасаться высоких доз радиации. Термин также используется для описания противодействия использованию ядерных технологий (т.е. ядерной энергии), возникающего из-за опасений, непропорционально больших, чем заслуживают реальные риски.

Термин использовался в статье под названием “Радиофобия и радиомания”, представленной доктором Альбертом Сойландом из Лос-Анджелеса в 1903 году. В 1920-х годах этот термин использовался для описания людей, которые боялись радиовещания и приемных технологий. В 1931 году газета “Солт-Лейк Трибюн” назвала радиофобию “боязнью громкоговорителей”, недугом, от которого, как сообщалось, страдала Джоан Кроуфорд. Термин “радиофобия” также печатался в австралийских газетах в 1930-х и 1940-х годах, принимая аналогичное значение. Стихотворение Маргарет Мерсии Бейкер 1949 года под названием “Радиофобия” сетует на вторжение рекламы в радиопередачи. Термин оставался в употреблении со своей первоначальной ассоциацией с радио и радиовещанием в 1940-х и 1950-х годах.

В 1950-х и 1960-х годах Научная служба связывала этот термин со страхом перед гамма-излучением и медицинским использованием рентгеновских лучей. В статье Science Service, опубликованной в нескольких американских газетах, было высказано предположение, что “радиофобия” может быть связана с публикацией Национальной академией наук в 1956 году информации о “генетических опасностях” воздействия ионизирующего излучения.

В газетной колонке, опубликованной в 1970 году, доктор медицинских наук Гарольд Петтит писал:

“Желательно здоровое уважение к опасностям радиации. Когда в начале 1950-х годов начались атомные испытания, эти опасности были сильно преувеличены, что привело к новому психологическому расстройству, получившему название “радиофобия” или “ядерный невроз”.

1 марта 1954 года в ходе операции “Касл Браво” было испытано первое в своем роде экспериментальное термоядерное устройство, мощность которого превысила прогнозируемую в 4-6 мегатонн, а вместо этого было произведено 15 мегатонн, это привело к образованию непредвиденного количества снега в Бикини или видимых частиц радиоактивных осадков, которые застали японцев врасплох. Рыбацкая лодка Дайго Фукурю Мару или Счастливый Дракон, несмотря на то, что она ловила рыбу за пределами первоначально прогнозируемой зоны выпадения радиоактивных осадков, которая была оцеплена для испытания Castle Bravo. Примерно через 2 недели после испытания и воздействия радиоактивных осадков 23 члена рыболовной команды начали заболевать острой лучевой болезнью. Кубояма Айкити, старший радист лодки, умер 7 месяцев спустя, в сентябре 23, 1954. Позже было подсчитано, что около ста рыболовецких судов были в той или иной степени загрязнены осадками в результате испытания. Жители Маршалловых островов также подверглись воздействию радиоактивных осадков, и ряд островов пришлось эвакуировать.

Этот инцидент, вызванный эпохой секретности вокруг ядерного оружия, вызвал широко распространенный страх перед неконтролируемым и непредсказуемым ядерным оружием, а также перед радиоактивно зараженной рыбой, влияющей на японское продовольственное снабжение. С публикацией выводов Джозефа Ротблата о том, что загрязнение, вызванное осадками от испытания Castle Bravo, было почти в тысячу раз больше, чем заявлено официально, возмущение в Японии достигло такого уровня, что некоторые назвали инцидент “второй Хиросимой”. Чтобы предотвратить последующее сильное антиядерное движение от превращения в антиамериканское движение, правительства Японии и США договорились о компенсации в размере 2 миллионов долларов за зараженный промысел, при этом выжившие 22 члена экипажа получили около 2 миллионов йен каждый (5 556 долларов в 1954 году, 56 100 долларов в 2022 году).

Выжившие члены экипажа и их семьи позже столкнулись с предрассудками и дискриминацией, поскольку местные жители считали, что радиация заразна.

Испытание в Касл-Браво и новые опасения радиоактивных осадков вдохновили новое направление в искусстве и кино. Фильмы о Годзилле, начиная со знакового фильма Иширо Хонды “Годзира” 1954 года, являются сильными метафорами послевоенной радиофобии. Вступительная сцена Годзиры перекликается с историей Дайго Фукурю Мару, начиная с первоначальной отдаленной вспышки света и заканчивая выжившими, которых находят с радиационными ожогами. Несмотря на то, что он нашёл спецэффекты неубедительными, Роджер Эберт заявил, что фильм был “важным” и “правильно расшифрованным, был Фаренгейтом 9/11 своего времени”.

Через год после испытания “Касл Браво” Акира Куросава исследовал беспричинный ужас одного человека перед радиацией и ядерной войной в своем фильме 1955 года “Я живу в страхе”. В конце фильма литейщик, который живет в страхе, был признан своей семьей некомпетентным, но возможная частичная обоснованность его страхов перешла к его врачу.

Роман Невила Шута “На пляже” 1957 года описывает будущее всего шесть лет спустя, основанное на предпосылке, что ядерная война вызвала столько радиоактивных осадков, что все живое в Северном полушарии погибло. Действие романа разворачивается в Австралии, которую, как и все остальное Южное полушарие, ждет аналогичная и неизбежная судьба. Хелен Калдикотт описывает чтение романа в подростковом возрасте как “формирующее событие” в ее становлении частью антиядерного движения.

В бывшем Советском Союзе многие пациенты с незначительным радиоактивным облучением после Чернобыльской катастрофы проявляли крайнюю тревогу по поводу низкого уровня радиационного облучения и следовательно, развивали множество психосоматических проблем, при этом также наблюдался рост фаталистического алкоголизма. Как отметил японский специалист в области здравоохранения и радиации Шуничи Ямасита:
“Мы знаем из Чернобыля, что психологические последствия огромны. Ожидаемая продолжительность жизни эвакуированных сократилась с 65 до 58 лет – не из-за рака, а из-за депрессии, алкоголизма и самоубийств. Переезд – это нелегко, стресс очень большой. Мы должны не только отслеживать эти проблемы, но и лечить их. В противном случае люди будут чувствовать себя подопытными кроликами в нашем исследовании.”

Термин “синдром радиофобии” был введен в 1987 году Л. А. Ильиным и О. А. Павловским в их докладе “Радиологические последствия аварии на Чернобыльской АЭС в Советском Союзе и меры, принятые для смягчения их воздействия”.

Однако психологическая боязнь радиации у людей, страдающих от нее, может не совпадать с реальным опасным для жизни воздействием на человека или его детей. Радиофобия относится только к проявлению беспокойства, непропорционального фактическому количеству облучения, которому подвергается человек, причем во многих случаях значения радиационного облучения равны или не намного превышают то, которому люди естественным образом подвергаются каждый день из-за фонового излучения. Беспокойство, возникающее в ответ на фактический опасный для жизни уровень облучения, не считается радиофобией или неуместной тревогой, а является нормальной, адекватной реакцией.

Марвин Голдман – американский врач, который давал комментарии газетам, утверждая, что радиофобия нанесла больший ущерб, чем сами радиоактивные осадки, и что во всем виновата радиофобия.

Чернобыльские аборты

После аварии журналисты не доверяли многим медицинским работникам (таким как представитель Национального совета по радиологической защите Великобритании) и, в свою очередь, поощряли общественность не доверять им.

По всему европейскому континенту, в странах, где аборты легальны, было получено много запросов на искусственные аборты при нормальных беременностях из-за опасений радиации от Чернобыля, в том числе избыточное количество абортов здоровых человеческих плодов в Дании в течение нескольких месяцев после аварии.

Поскольку повышение уровня радиации в Дании было настолько низким, что почти не ожидалось увеличения риска врожденных дефектов, общественные дебаты и беспокойство среди беременных женщин и их мужей “вызвали” больше случаев смерти плода в Дании, чем несчастных случаев. Это подчеркивает важность общественных дебатов, роль средств массовой информации и то, как национальные органы здравоохранения участвуют в этих дебатах.

В Греции после аварии возникла паника и ложные слухи, которые привели к тому, что многие акушеры изначально считали разумным прерывать беременность, которую хотели бы, или не смогли противостоять просьбам обеспокоенных беременных матерей из-за опасений радиации. В течение нескольких недель заблуждения в медицинской сфере были в значительной степени устранены, хотя опасения сохранялись в общей популяции. Хотя было установлено, что эффективная доза для греков не превысит 1 мзв (0,1 бэр), доза, намного меньшая, чем та, которая может вызвать эмбриональные аномалии или другие нестохастические эффекты, наблюдалось превышение 2500 желаемых беременностей, прерываемых, вероятно, из-за страха у матери какой-то предполагаемый радиационный риск.

“Немного” превышающее ожидаемое количество запрошенных искусственных абортов произошло в Италии, где по запросу перед процедурой обычно проводится “неделя размышлений”, а затем 2-3-недельная задержка “системы здравоохранения”.

Термин “радиофобия” также иногда используется в аргументах против сторонников консервативной концепции LNT (линейная беспороговая модель реагирования на ионизирующее излучение) радиационной безопасности, предложенной Национальным советом США по радиационной защите и измерениям (NCRP) в 1949 году. Позиция “беспороговости” фактически предполагает, исходя из данных, экстраполированных на атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, что даже незначительные дозы радиации линейно увеличивают риск развития рака по мере увеличения облучения от значения 0 до высоких доз. Таким образом, модель LNT предполагает, что радиационное облучение от естественного фонового излучения может быть вредным. Нет никаких биологических доказательств и слабых статистических данных о том, что дозы ниже 100 мЗв оказывают какое-либо биологическое действие.

После катастрофы на аэс “Фукусима” немецкий новостной журнал Der Spiegel сообщил, что жители Японии страдают от радиофобии. Британский ученый-медик Джеральдин Томас также приписывала страдания японцев радиофобии в интервью и официальных презентациях. Через четыре года после события New York Times сообщила, что “около 1600 человек погибли от стресса, вызванного эвакуацией”. Принудительная эвакуация 154 000 человек “не была оправдана относительно умеренным уровнем радиации”, но она была заказана, потому что “правительство в основном запаниковало”.

В то же время, поскольку часть населения боится радиации, некоторые коммерческие продукты также рекламируются на основе их радиоактивного содержания, такие как браслеты с отрицательными ионами или радоновые курорты.

Радиация, чаще всего в форме рентгеновских лучей, часто используется в обществе для получения положительных результатов. Основное применение радиации в здравоохранении заключается в использовании рентгенографии для рентгенологического обследования или процедуры, а также в использовании лучевой терапии при лечении раковых заболеваний. Радиофобия может быть страхом, который пациенты испытывают до и после любой из этих процедур, поэтому обязанность медицинского работника, часто рентгенолога или лучевого терапевта, заключается в том, чтобы убедить пациентов в случайном и детерминированном воздействии радиации на физиологию человека. Информирование пациентов и других облученных лиц о различных мерах радиационной защиты, которые применяются, включая использование свинцово-резиновых фартуков, дозиметрии и автоматического контроля экспозиции (AEC), является распространенным методом информирования и успокоения страдающих радиофобией.

Аналогично, в промышленной рентгенографии существует вероятность того, что люди могут испытывать радиофобию, когда люди, страдающие радиофобией, находятся рядом с промышленным рентгенографическим оборудованием.

Материал из Википедии — свободной энциклопедии