В городе Курчатов Курской области, где расположена Курская атомная станция (КуАЭС), есть музей и площадь имени Тома Николаева. Гостям города это имя мало о чем говорит, но местные жители на вопрос, кто такой Николаев, наверняка скажут: “Человек, который спас наш город”. Именно первый главный инженер КуАЭС наотрез отказался проводить эксперимент, аналогичный тому, что привел к роковому взрыву на Чернобыльской АЭС. Если бы эксперимент был проведен, Курчатов постигла бы участь Чернобыля.
Вдова Тома Николаева, скончавшегося в 1989 году, Людмила Михайловна – первая женщина в мире, управлявшая атомным реактором. Она отлично помнит то время, когда словосочетаний “атомная станция” и “атомная энергетика” в русском языке еще не было. Они появились во многом благодаря ей и ее супругу – именно их ошибки, допущенные на первых реакторах, ложились в основу правил эксплуатации, именно они готовили инструкции для нескольких российских АЭС.
Но в 1948 году, когда 22-летние Том и Людмила вместе с другими выпускниками куйбышевского индустриального института отправились работать по распределению на комбинат в закрытый город Челябинск – его сотрудников до смерти Сталина даже в отпуск не выпускали – они совершенно не представляли, чем там будут заниматься.
“Думала, это будет что-то по моей специальности – инженер-электрик”, – вспоминает Людмила Николаева.
Но работать ей и ее будущему супругу пришлось на первом в стране промышленном реакторе, который вырабатывал плутоний для атомной бомбы и помогал решать госзадачу номер один – догнать и перегнать Америку в гонке вооружений. Том Николаев работал на химическом производстве, связанном с ядерным топливом, а Людмила – непосредственно на реакторе.
“Расчеты в ядерной физике тогда были теоретическими и зачастую очень далекими от того, что получалось в промышленных условиях. На нашем ректоре отлаживались все системы производства, а моя работа как инженера управления заключалась в том, чтобы контролировать параметры работы реактора и сообщать об отклонениях руководству”, – поясняет Людмила Михайловна.
На первом промышленном реакторе и ей, и Николаеву, с которым они спустя год после приезда в Челябинск поженились, часто приходилось работать с академиком Курчатовым. Людмила Николаева и ее подчиненные тогда работали по ночам, и Курчатов часто контролировал процесс.
“А сейчас с вашей легкой руки….”, – говорил Курчатов Людмиле, запуская реактор.
“Вообще, он был довольно веселый человек, – вспоминает Людмила Михайловна. – Мог среди ночи вскочить и сказать: “Пойду-ка я домой чайку попью”. Примерно через полчаса возвращался к нам, нескольким девушкам, работавшим в смене, и вручал маленькие шоколадки, которых в магазинах после войны было не достать”.
За Курчатовым, по воспоминаниям Николаевой, всегда ходили два охранника, от которых он сильно уставал. “Иногда зайдет к нам и хитро скажет: “А я их обманул! А они меня сейчас ищут”. В эти минуты в ученом с мировым именем, по воспоминаниям Николаевой, было что-то мальчишеское.
Спустя три года после приезда в Челябинск Тома Николаева перевели с химического производства, работа на котором была ему не по душе, в инженерное, о чем он долго мечтал.
“Расти в те годы было очень легко. Но Николаев больше всего любил работать на производстве, а не заниматься административной рутиной, поэтому от более высоких должностей отказывался”, – вспоминает его вдова.
Тем не менее, из Челябинска в Томск на строительство Сибирской АЭС – первой в мире атомной электростанции промышленного типа – в 1955 году они оба уехали титулованными специалистами. Он – лауреатом Сталинской премии, она – обладательницей ордена Трудового Красного знамени, который ей вручил лично Курчатов.
Лучший “козлодер”
Первый директор будущей КуАЭС, запущенной в 1975 году, Юрий Воскресенский, который в 1955 году работал главным инженером на томской ТЭЦ, вспоминает, как впервые увидел Николаева – главного инженера Сибирской АЭС.
“Был какой-то торжественный вечер энергетиков в Томске. Вдруг все в фойе зашумели и посмотрели на лестницу. По ней спускались три красавца в костюмах неместного производства, а на груди у них сверкали значки лауреатов Сталинской премии. Перед ними все расступались. Одним из них был Николаев”, – вспоминает Воскресенский.
Между тем, как рассказывает Воскресенский, главный инженер работал не меньше подчиненных, а когда на реакторах случались неполадки, не покидал станцию по три-четыре дня. Однажды в новогоднюю ночь зашел к коллегам в ресторан за 15 минут до боя курантов, а через несколько минут после наступления Нового года скомандовал подчиненным: “Встать, надеть головные уборы, построиться!” – и увел устранять очередную неполадку.
“Он осваивал первые в мире объекты, а освоение – это всегда аварии. Теоретически считается, что если топливо в реакторе расплавилось, и образовался так называемый “козел”, реактор не подлежит восстановлению. Однако Том Петрович чинил их собственными руками, и был, как тогда говорили, “козлодером”. Между прочим, тоже лучшим в стране”, – рассказывает Воскресенский.
О риске для здоровья Том Николаев, по словам его сына Петра, который много лет проработал заместителем инженера на КуАЭС, не думал. “На мне три докторских и семь кандидатских защитили”, – шутил он.
“Им действительно интересовались медики, потому что в Челябинске он получил сильную дозу облучения и, по мнению врачей, не должен был иметь ни детей, ни внуков”, – говорит Петр Николаев.
Курчатов едва не стал Чернобылем
Двое из троих сыновей Николаева пошли по стопам родителей, их не испугала даже трагедия в Чернобыле. Том Николаев, по воспоминаниям близких, переживал ее как личную. Сам неоднократно ездил на злополучную станцию, а старшего сына Петра послал туда в группе ликвидаторов.
“Думаю, он больше всех понимал, насколько это может быть опасно, и очень переживал, но внешне никак это не показывал. Наверно, он рассуждал: “Если свой сын не поедет, то кто же тогда?” – вспоминает жена Петра Николаева Татьяна, которая тоже работала на КуАЭС.
“Думаю, до Чернобыля он не предполагал, что такая авария может случиться, что могут быть такие последствия”, – говорит Петр Николаев.
“Не понимал, как такое могли допустить”, – добавляет Людмила Михайловна.
По ее мнению, чернобыльская трагедия – результат неправильной эксплуатации станции, некомпетентности отдельных специалистов и желания прославиться проведением эксперимента.
Юрий Воскресенский, который несколько месяцев исполнял обязанности директора на Чернобыльской АЭС во время ее строительства и которого дома шутя называли “князем Курским и Чернобыльским”, считает, что реакторы РБМК изначально были небезопасны, и их нельзя было допускать к эксплуатации.
“Изначальные недостатки реакторов, которые были связаны с работой автоматики, предназначенной для остановки реакторов в экстренных ситуациях, были устранены на реакторах Курской и Ленинградской АЭС. На Чернобыльской станции что-то помешало их исправить. Это было первой причиной аварии. Кроме того, там пошли на эксперимент, который первоначально предполагали проводить на Курской станции, но Николаев категорически отказался”, – говорит Воскресенский.
В процессе эксперимента требовалось подтвердить проектные данные, а именно: что инерции ротора турбины после отключения внешнего электропитания будет достаточна для работы насоса, питающего водой реакторную установку. Следовательно, охлаждение водой ядерного топлива не будет прервано в первые секунды после прекращения подачи электроэнергии. Собственно, эксперимент и задумывался ради нескольких десятков секунд, в течение которых запускаются дизель-генераторы. Именно они являются определяющими в аварийных ситуациях в атомной энергетике, и от того, насколько быстро сработает система подачи охлаждающей воды в остановленный реактор, зависит, произойдет ли крайне опасное для станции расплавление топлива или нет.
“Для того, чтобы провести эксперимент, реактор нужно было остановить. На Чернобыле в процессе остановки персонал нарушил технологические режимы, что привело к взрыву”, – объясняет Воскресенский.
Николаев, по его словам, отказался от эксперимента, потому что в принципе не верил в возможность подтверждения проектных данных о том, что питающий насос сработает как задумывали проектировщики, и понимал, что их ошибки могут дорого обойтись станции.
“А руководство Чернобыльской станции согласилось. И случилось то, что случилось”, – добавил Воскресенский.
Будущее энергетики
Сегодня и Юрий Воскресенский, и большая семья Тома Николаева, в которой почти все – атомщики, с тревогой следят за событиями на АЭС “Фукусима в Японии, где в марте этого года произошла серьезная авария после разрушительного землетрясения и цунами. Когда их спрашивают о причинах случившегося, они мрачнеют.
“В случае с Японией ответ может быть только один: не надо строить АЭС в районах, которые постоянно “трясет”, – говорит Людмила Николаева.
Однако затем Юрий Воскресенский вспоминает наставления молодым атомщикам, которые им давали специалисты министерства энергетики СССР в начале 1950-х: “Пускать, пускать и еще раз пускать!”
“Несмотря ни на что, атомная энергетика была и будет! Это основа экономического развития и конкурентоспособности страны”, – добавляет Татьяна Николаева.
Источник – ria.ru
